Длинно-Тонкий:
– Почему же?
– Несчастья других превратятся в несчастье ваше! – наступал, вися и чуть не срываясь в бездну Слабачок.
– Это как же? – насмешливо спросил Склизкий.
– Вот и увидите: как, – выпалила Кукляшка.
– Ну, а всё же? – настаивал Склизкий.
– Вы пойдёте против друг друга потом так же, как вы идёте против всех сейчас, – предсказал Слабачок.
– Хё-хи-хя! – чуть не подскакивал Склизкий.
– Вы идёте падать ещё ниже. И когда вы падёте так низко, что падать будет некуда, вы поймете, кто вы.
Длинно-Тонкий:
– И что же мы поймём?
– Что вы – никто! – нападал, качаясь на лапке, Слабачок.
– Ха-хи-хя-хе! – засмеялись все. Но только у Камнелобого засквозил в глазах страх.
Длинно-Тонкий:
– Тут ты не прав! Никто – это бы да, приговор! А мы – зло, Слабачок, зло! А зло – это уже не никто – это уже что-то! И даже – нечто!
– А ну-ка, отгадай загадку! – повернулся Склизкий к Кукляшке, отходя подальше от Слабачка. – А если мы возьмём, да и испачкаем тебя в грязи? На ком будет грязь, на тебе или на нас?
– Грязь на вас есть, и её станет ещё больше. И вам её не смыть, – твёрдо сказала маленькая Кукляшка.
– Ха-хе. А ты что, не замараешься?
– Сколько бы грязи вы на меня ни вылили, я всегда буду чиста… – и еле сдержалась, чтобы не заплакать.
– А вот мы сейчас и посмотрим! – опять взялся за старое Камнелобый.
– Да, ладно, Камнелобый, мало тебе!
– Эх, не мало, – при этом Камнелобый зло улыбнулся, неожиданно нагнулся, схватил кусок мокрой грязи и бросил в Кукляшку.
Слабачок, никак такого не ожидавший, попытался выкарабкаться из ямы, но сил было так мало, что он даже сорвался с верхнего края, но к счастью, ухватился за выступ ниже.
Злодеи уже было начали хохотать, как вдруг так и застыли с открытыми ртами. Кукляшка стояла абсолютно чистой, вместо того, чтобы быть испачканной сверху донизу. А Камнелобый, наоборот, поверх старой грязи был заляпан свежей, уже капающей с него.
Четверка негодяев с открытыми ртами и с испуганными глазами, ничего не говоря, развернулась и пошла своей дорогой всё быстрее и быстрее, пока, наконец, закричав: «А-а-а!», не побежала без оглядки.
Вызволение спасителя. Обман во спасение
Спасён спаситель
обманом спасённой.
Спасительница обличена.
Кукляшка подошла к краю ямы в том месте, где, еле удерживаясь, висел Слабачок.
– Ты, перемещающий огромные глыбы, ты так устал, что не можешь помочь сам себе? Не можешь поднять даже такую крупицу – как самого себя?
– Да, моя усталость стала так же сильна, как стал безустален твой язык.
– Сейчас-сейчас, не ворчи. Сейчас спасителя спасёт им спасённая!
Тут Кукляшка испуганно посмотрела куда-то в сторону. Её глаза округлились от страха и она закричала: «Помогите!»
Слабачок, услышав испуганный голосок Кукляшки, что есть сил попытался выкарабкаться, но опять только чуть не сорвался в черноту бездны. Но Кукляшка закричала снова, только ещё сильнее и с ещё большей мольбой о помощи. Ум Слабачка так помутился, что он, мгновенно забыв про усталость, стремглав выскочил из ямы, подбежал к Кукляшке и закрыл её своей грудью от невидимого врага.
– Хаа-ха-ха-ха-ха! Ой, насмешил! – услышал он Кукляшкин смех. – Хаа-ха-ха-ха-ха! А делал вид, что устал. Выскочил-то вон как легко.
– Ты умеешь делать то, чего я никогда делать не сумею, потому что делать не буду, потому что делать это никогда себе не позволю! – оскорблённо ответил Слабачок.
– Что же я такое умею делать, что ты делать никогда не будешь?
– Ты умеешь… обманывать.
– Нет! Я нашла в тебе силы, которых, ты думал, у тебя нет… а я верила, что есть?! – искренно ответила Кукляшка.
– А в тебе я увидел то, чего увидеть не ожидал.
– Ну, не обижайся. Я просто…
– Поклянись, что обманывать не будешь!
– Но я же хотела, как лучше.
– Поклянись, что и себя не будешь обманывать!
– Ну, раз ты так хочешь.
– Не потому, что хочу я, а потому, что обманывать – это зло.
– Даже, когда этим злом делаешь добро?
– Злом добро не сделать.
– Но почему? Я же сделала.
– Ты сделала только то, что меня обманула.
– Я тебя вытащила!
– Добро делается только добром, а злом – только зло.
– Но вытащила тебя я?!
– Я мог так сорваться. А палку бы нашла, подала – вот тогда бы и спасла.
– Ой, надо было так сделать, – забеспокоилась Кукляшка.
– Зло всегда против всех.
– И против меня?
– И против тебя.
– Как так?
– Тебе уже все могли бы не верить. Будешь звать на помощь, а никто к тебе не придёт. Будут думать, что обманываешь.
– И ты? – чуть не плача, спросила Кукляшка.
– Да, и я и… не плачь… А вдруг ты снова обманешь?
– А если буду просить помощи не для себя?
– Доверие возвратить почти невозможно.
– Но тогда не будет помощи тому, к кому я эту помощь звала?!
– Вот именно!
Кукляшка смахивала слёзы.
– Я не буду никогда никого, ни для чего, ни для кого и ни для себя, и ни за что обманывать…
– Смотри, – погрозил Слабачок последний раз лапкой.
Кто-то должен
– Ой, Слабачок! – удивлённо глядя на Слабачка и перестав плакать, воскликнула вдруг Кукляшка. – Ты был в такой грязной яме, на самом дне, но ты совершенно чист. Никакая грязь к тебе не прилипла, как и ко мне.
– Это потому, что хоть я и оказался на самом дне, но зато низко не пал.
– А как глубоко оно – дно?
– Наверно, вся моя башня в ней бы утонула.
– Ух ты!
– Ещё какое «Ух ты»!
– Дно затягивает? И чем глубже, тем больше? – предположила Кукляшка.
– И дно, и те, кто на этом дне.
– Поэтому с такими лучше не дружить?! – сделала мудрый вывод Кукляшка.
– И даже не враждовать. Всё равно, вон чуть не утянули.
– То есть надо быть от таких подальше?
– Подальше.
– Но всё равно, Слабачок, кто-то же должен от таких защищать?
