– И даже.
– Но в пещерах тьма останется?!
– А вот и там только свет будет! Тьмы и в пещерах не останется! – расфантазировалась Кукляшка.
– В пещерах будет свет из ниоткуда и всюду?! Ой! Тогда в пещеры можно будет забредать далеко-далеко и глубоко-глубоко! – Слабачок даже немного обрадовался.
– Забредать глубоко будет можно, но из-за света и там будет не поспать, – отняла Кукляшка повод для радости.
– Если свет будет везде-везде, в любом закутке, если от него будет никуда не укрыться?!. Тогда свет предстанет окончательным злом-тьмою?! – продолжал раздумывать Слабачок.
– Надо же. Да… Даже у тьмы есть свои светлые стороны, – забетонировала вывод Кукляшка.
– И даже у света есть свои темные грани, – развил гениальный вывод Слабачок.
– Получается, что свет, освободивший от тьмы, обретёт знак тьмы – знак зла, а тьма изгнанная или ичезнувшая, растворённая в свете, обретёт знак света – знак добра! – подытожила Кукляшка.
– Получается, – согласился Слабачок.
Свет Мастера и Звери Тьмы
Наконец с ними поравнялся Делоручкин. И Слабачку с Кукляшкой показалось, что им идти стало проще, потому что стало лучше видно. А видимость действительно улучшилась из-за еле заметного света, который шел от самого Делоручкина. Но от этого еле заметного света заметно посветлело вокруг.
– Привет, Делоручкин! – одновременно поприветствовали Кукляшка и Слабачок и помахали ему передними лапками. При этом Слабачку с Кукляшкой на спинке пришлось немного привстать.
– Привет, привет! Ветер мне принес, что Слабачок кого-то несет. Слабачок не может не нести. Он нести – мастер. Если бы Слабачку нечего было нести, то он понес бы самого себя! – беззлобно шутил Делоручкин.
– Если бы отдельно от меня был бы ещё один я, и который был бы в беде, то тогда я понес бы и себя. Но нести всегда найдется что.
– Ага! Или кого!
Слабачок решил спросить у светящегося улыбкой Делоручкина:
– Как ты не боишься, что силы тьмы возьмут, да и поглотят источник твоего света – тебя? Тьма – это всё, а ты даже не капля в её океане?
– Не источать свет – это значит уже быть поглощённым тьмою, уже быть рабом тьмы, – улыбался Делоручкин.
– Молодец Делоручкин! – воскликнула Кукляшка.
– Но мы же не источаем свет, как ты. И мы что, рабы тьмы? – заспорил Слабачок.
– Тот, кто что-то делает, всегда источает свет! – подбодрил Делоручкин. – Может, не как я, но источаете. Вон, Кукляшке помогаешь, значит, свет и излучаешь.
– Ура! – крикнула Кукляшка. – Но ты, который только что что-то изобрёл или смастерил, светишься, как яркая лампочка. А Тьма до света очень голодна.
– Что-то во тьме никого голодного не видно! – пошутил Делоручкин.
И тут вокруг ореола Делоручкина из сумерек Тьмы поползли появляться серые лапки с черными когтями и серые пасти с черными клыками. Это были Звери Тьмы. Они тут же набросились впиваться своими жуткими когтями и клыками в края ореола света Делоручкина и объедать его по краям, как тля объедает листья.
Тьма всё больше сжималась вокруг Делоручкина, из-за чего угасала и радость в его глазах. Слабачок испугался, что Звери Тьмы, как только сгрызут у Делоручкина его сияние радости, начнут грызть и его самого.
И тогда Слабачок принялся Делоручкина спасать. Он принялся собирать сухие травинки и обматывать их вокруг веточки. Намотав целый пучок, он посмотрел на него огненным взглядом Справедливой Ярости, и тот сразу вспыхнул слепящим и обжигающим пламенем. Этим факелом Слабачок замахал вокруг Делоручкина, отпугивая от него Зверей тьмы.
Зверям Тьмы сладостно тёплое сияние радости, но карающий жар справедивости им невыносим. Цепкие когти пытались отнять у него факел, а хищные пасти разгрызть и факел и Слабачка. Они даже кидали тёмное пламя тьмы, превращающее в лёд всё, что смогло поглотить. Но Слабачок, сражаясь, поражал факелом, как мечом, и пронзал зверей и зверьков тьмы, как копьём. Факел, соприкасаясь со звериной злостью, разгорался только сильнее. Наконец, невыносимо стало Зверям Тьмы от огненного жара и они начали проваливаться один за другим в Тьму Кромешную, пока и вовсе не пропали.
Огнь защищающий
– Послушайте, – сказал Слабачок, усаживая Кукляшку на землю. – Нам надо переждать эту ночь. Но укрыться совсем негде. Мы разведём огонь и будем поддерживать его всю ночь. Огонь защитит нас от Зверей Тьмы, от зверей лесных и всяких там жуков-муравьедов и саранчи.
Не дожидаясь ответа, он начал собирать сухие травинки и веточки, связывать их, и укладывать друг на друга. Делоручкина не надо было уговаривать, и куча хвороста всё росла и росла, пока сама не начала превращаться в подобие столба.
И так Слабачку при помощи друзей удалось сложить шесть столбо-снопов.
Но, когда был готов первый столбо-сноп, Делоручкин спросил:
– Зачем нам ещё складывать хворост, когда мы уже сложили для костра один целый столбо-сноп?
– Не мы будем сидеть вокруг костра и охранять его, а костры вокруг нас и будут охранять нас. Мы подожжём все шесть столбо-снопов и во всю ночь лапы зверей тьмы не доберутся ни до кого из нас.
Слабачок зажёг все шесть костров. Казалось, костры должны были вспыхнуть все ярким и жарким пламенем, которое быстро бы испепелило сложенный хворост. Но нет. Огонь горел медленно и вовсе не торопился ввысь проглотить одним глотком приготовленные для него яства.
– Ложитесь спать, а я буду на стороже. А ты, Делоручкин, на рассвете заменишь меня.
– Может, ты, Слабачок, заменишь меня?
– Делоручкин, я не сомневался, что ты так и ответишь.
И Слабачок, пока солнца первые лучи не прогнали мрак непроглядной тьмы, не смыкал глаз. Он слышал шорохи и шелесты, кружащие вокруг их ночлега, а в отсветах костров мелькали ощеренные клыкастые морды и когтистые лапы, пытающиеся проскочить жар. Часто пасти тьмы пытались сузить пространство огненного света, и тогда Слабачку приходилось отгонять их, размахивая факелом, и сильнее раздувать огненные столбы.
Сам Слабачок дал себе на сон совсем-совсем немного времени. И, когда солнце полностью явило себя миру, путники снова были в пути.
Нападение тропы зависти
Рост камня преткновения
Совсем немного удалось им пройти, не встречая опасности. Только Делоручкин оправился от ночных приключений и, налюбовавшись солнечным восходом, засиял прежним светом, как вдруг он неожиданно проваливается в глубокую ямку, из которой начинает выкарабкиваться с большим трудом. А, когда он всё же выкарабкался, то сразу попадает в глубокую трещину, которая как будто специально оказалась под его лапками. Не подхвати его сзади Слабачок, так бы и исчез он в ней, потому что трещина вскоре сомкнулась. А потом, буквально еще через несколько шажков, Делоручкин ударился лобиком о, вставший на его пути, огромный камень, который ему никак к тому же не получалось ещё и обойти.
