Пейшенс закрыла глаза, словно от боли. Потом вздохнула и быстро продолжала, как будто и не останавливалась:
– И еще одна вещь, Фитц Чивэл. У Молли есть – или были – хорошие перспективы. У нее есть ремесло, и она отлично им владеет. Думаю, что со временем она сможет обзавестись собственным делом. А ты? Что принесешь ей ты? Ты красиво пишешь, но не можешь сказать, что полностью освоил искусство писца. Ты неплохой конюх, да, но не этим ты зарабатываешь на хлеб. Ты бастард принца. Ты живешь в замке, где тебя кормят и одевают. У тебя нет твердого положения. Может быть, эта комната подходит для одного человека. Но неужели ты хочешь жить здесь с Молли? Или ты серьезно думаешь, что король разрешит тебе покинуть замок? А если и разрешит, что тогда? Ты будешь жить со своей женой, есть хлеб, который она заработает своими руками, и ничего не делать? Или удовольствуешься тем, что изучишь ее ремесло и станешь ее помощником?
Она наконец замолчала. Она не ждала от меня ответа на свои вопросы. Я и не пытался ответить. Пейшенс вздохнула и подытожила сказанное:
– Ты вел себя как легкомысленный мальчишка. Я знаю, что ты не хотел ничего плохого, и мы должны проследить, чтобы ничего плохого и не вышло. Особенно для Молли. Ты вырос среди сплетен и интриг королевского двора. Она – нет. Позволишь ли ты, чтобы о ней говорили как о твоей любовнице или, того хуже, местной шлюхе? Много лет Олений замок был чисто мужским двором. Королева Дизайер была… королевой, но она не держала собственного двора, как некогда королева Констанция. Теперь в Оленьем замке снова есть королева. Все уже изменилось, как ты скоро обнаружишь. Если ты действительно надеешься сделать Молли своей женой, ее следует шаг за шагом вводить в этот мир. А иначе она будет чувствовать себя отверженной среди вежливо кивающих людей. Я говорю с тобой откровенно, Фитц Чивэл. И не для того, чтобы причинить тебе боль. Лучше я сейчас буду жестока с тобой, чем потом Молли будет обречена на жизнь среди пренебрежения и жестокости. – Она говорила спокойно, не отрывая глаз от моего лица.
И ждала ответа, пока я не спросил беспомощно:
– Что я должен делать?
На мгновение она опустила глаза, потом снова встретила мой взгляд.
– Сейчас – ничего. То есть ты действительно не должен ничего делать. Я сделала Молли одной из своих служанок. Я, как могу, учу ее придворным обычаям. Она оказалась способной ученицей и чудесной учительницей для меня в отношении трав и разнообразных ароматов. Я настояла на том, чтобы Федврен стал учить ее грамоте, – она очень этого хотела. И сейчас нужно оставить все как есть. Молли должна быть принята придворными дамами как одна из моих леди – не жена бастарда. Через некоторое время ты сможешь начать встречаться с ней. Но сейчас тебе не подобает видеться с ней наедине и даже вообще пытаться увидеть ее.
– Но я должен поговорить с ней. Только один раз, очень быстро, и после этого, обещаю, я буду следовать тому, что вы сказали. Она думает, что я намеренно обманул ее, Пейшенс. Она думает, что я был пьян прошлой ночью. Я должен объяснить…
Но Пейшенс начала качать головой еще до того, как первые слова слетели с моих губ, и продолжала до тех пор, пока я не запнулся и не замолчал.
– Уже возникли кое-какие слухи, когда она пришла сюда и искала тебя. По крайней мере, так говорили. Я опровергла их, уверяя всех, что Молли пришла ко мне, потому что у нее были затруднения, а ее мать была камеристкой леди Хизер при дворе королевы Констанции. Это правда, так что Молли имела право искать меня – ведь, когда я впервые приехала в Олений замок, леди Хизер стала мне другом.
– Вы знали мать Молли? – спросил я с любопытством.
– На самом деле нет. Она ушла, выйдя замуж за свечника, еще до того, как я появилась в замке. Но я действительно знала леди Хизер, и она была добра ко мне, – ответила Пейшенс на мой вопрос.
– Но разве я не мог бы прийти в ваши комнаты, и поговорить там с ней наедине, и…
– Я не дам повода для скандала! – заявила она твердо. – Фитц, у тебя есть враги при дворе. Я не позволю, чтобы они, желая причинить тебе боль, как-то навредили Молли. Вот. Теперь наконец я высказалась достаточно ясно?
Она откровенно и просто говорила о тех вещах, о которых, как я считал, она ничего не знает. Что ей было известно о моих врагах? Может быть, она считает, что это просто обычные дворцовые дрязги, – хотя при дворе и этого было бы вполне достаточно. Я думал о Регале, о его изворотливости и о том, как он может тихо поговорить со своими прихлебателями на празднике и все будут ухмыляться и перешептываться, передавая из уст в уста презрительные замечания принца. И тогда мне придется убить его.
– По тому, как ты выпятил челюсть, я вижу, что ты понял. – Пейшенс встала, поставив чашку на стол. – Лейси, я думаю, теперь Фитц Чивэл должен отдохнуть.
– Пожалуйста, хотя бы скажите Молли, чтобы она на меня не сердилась! Скажите, что я не был пьяным прошлой ночью. Скажите, что я не хотел обманывать ее или причинить ей какой-то вред!
– Ничего этого я не скажу! И ты тоже, Лейси. Не думай, что я не вижу, как вы переглядываетесь. Я настаиваю, чтобы вы соблюдали приличия, вы оба. Запомни это, Фитц Чивэл. Ты не знаешь Молли. Она не знает тебя. Вот как это должно быть. Теперь пойдем, Лейси. Фитц Чивэл, я надеюсь, что за сегодняшнюю ночь ты отдохнешь.
Они ушли. Я тщетно пытался перехватить взгляд Лейси и заручиться ее поддержкой. Дверь за ними закрылась, и я снова откинулся на подушки. Я пытался запретить себе восставать против запретов Пейшенс. Как бы это ни было неприятно, она была права. Я мог только надеяться, что Молли мое поведение покажется скорее легкомысленным, чем подлым.
Я встал с кровати и подошел к камину поворошить угли. Потом я сел и оглядел свою комнату. После месяцев, проведенных в Горном Королевстве, она казалась довольно мрачной. Единственным украшением, если так можно его назвать, был пыльный гобелен, на котором король Вайздом приветствовал Элдерлингов, доставшийся мне вместе с комнатой, так же как и кедровый сундук в изножье кровати. Я окинул гобелен критическим взглядом. Он был старым и в нескольких местах поеденным молью. Но я понимал, почему этот гобелен был «изгнан» сюда. Когда я был младше, он являлся мне в кошмарах. Он был выткан в старом стиле, поэтому король Вайздом выглядел странно вытянутым в высоту, в то время как у Элдерлингов не было сходства ни с одним существом, когда-либо виденным мною. На их вздернутых плечах было что-то напоминающее крылья. А может быть, имелось в виду окружающее их сияние. Я наклонился поближе, чтобы рассмотреть их.
Потом я задремал и проснулся от сквозняка, холодившего мне плечо. Тайная дверь у камина, которая вела во владения Чейда, была приглашающе открыта. Я медленно встал, потянулся и стал подниматься по каменным ступеням. Так же я шел наверх и в первый раз, давным-давно, как и теперь, в одной ночной рубашке. Я шел тогда следом за пугающим стариком с рябым лицом и глазами, острыми и блестящими, как у ворона. Он предложил научить меня убивать людей. Он также предложил, хотя и не произнес этого, стать моим другом. Оба предложения я принял.
