– Пираты! – крикнул я, не заботясь о том, кто это услышит и что воспоследует. – Пять красных кораблей в Ладной Бухте! Разбуди ее величество и скажи, что Ладной Бухте срочно нужна помощь.
Не задавая никаких вопросов, Баррич повернулся, постучал в дверь Кетриккен и был немедленно впущен.
Мне было труднее. Волзед наконец неохотно распахнул дверь, но не пошевелился, пока я не велел ему спуститься и сообщить Регалу о моих новостях. Думаю, его привлекла перспектива театрального представления: он с помпой входит в Большой зал и беседует с принцем при большом скоплении народа. Волзед оставил свой пост у двери и кинулся в маленькую прихожую, чтобы привести себя в порядок.
Спальня короля была погружена в полную темноту. Ее наполнял тяжелый запах дыма. Я взял из гостиной свечу, зажег ее и поспешно вошел. В темноте я чуть не споткнулся о шута, который свернулся у постели короля, как бездомная дворняжка. Я изумленно раскрыл рот. У шута не было ни одеяла, ни подушки, он лежал на голом ковре. Он медленно приподнялся, просыпаясь, и мгновенно встревожился:
– В чем дело? Что случилось?
– Пираты в Ладной Бухте. Пять красных кораблей. Надо разбудить короля. А почему ты здесь спишь? Ты что, боишься уходить в свою комнату?
Он горько усмехнулся:
– Скорее боюсь уйти из этой, потому что могу не попасть сюда больше. В прошлый раз Волзед заперся от меня, и мне пришлось целый час стучать и барабанить, прежде чем король понял, что меня нет, и поинтересовался, куда я делся. До этого я входил с завтраком. До этого…
– Они хотят разлучить тебя с королем?
Он кивнул.
– Кнутом или пряником. Этой ночью Регал предложил мне кошелек с пятью золотыми монетами, если я приведу себя в порядок и сойду вниз, чтобы присоединиться к его весельчакам. О, как он после твоего ухода разошелся на тему о том, как меня не хватает внизу и какой позор, что я провожу лучшие годы своей жизни взаперти наверху. А когда я сказал, что нахожу общество короля более подходящим, чем общество других шутов, он швырнул в меня чайником. Это даже Волзеда задело за живое, потому что он только что заварил на редкость гадкую травяную смесь. Понюхав ее, начинаешь мечтать о запахе свежего навоза.
Пока мы разговаривали, шут зажигал свечи и ворошил угли в очаге. Потом он отдернул тяжелый полог кровати.
– Мой господин? – произнес он так нежно, как будто обращался к спящему ребенку. – Фитц Чивэл здесь, и у него важные вести для вас. Может быть, вы проснетесь и выслушаете его?
Сперва король не шевельнулся.
– Ваше величество! – снова позвал его шут. Он смочил салфетку в холодной воде и отер ею лицо короля. – Король Шрюд?
– Мой король, вы нужны своему народу, – в отчаянии проговорил я. – Ладная Бухта в осаде красных кораблей. Их пять. Мы должны послать помощь, или все будет потеряно. Если они укрепятся там…
– Они могут блокировать гавань Бакка. – глаза короля открылись, как только он заговорил. Он не приподнялся, но зажмурился, словно от боли. – Шут, немного красного вина. Пожалуйста. – Голос был тихим, едва слышным, но это был голос моего короля. Мое сердце дрогнуло, как будто я был старой собакой, услышавшей голос давно уехавшего хозяина.
– Что нам делать? – взмолился я.
– Отправить все корабли вниз, к ним. Не только военные корабли. Выводите рыболовный флот. Мы сражаемся за нашу жизнь. Как они осмелились подойти так близко?! Как они могли?! Пошлите туда лошадей. Пусть отправятся сейчас же! Они, возможно, доберутся до места только послезавтра, но все равно пошлите. Поручите это Кину.
Сердце мое защемило.
– Ваше величество, – мягко вмешался я, – Кин убит. Это случилось, когда они с Барричем возвращались с гор. На них напали разбойники.
Шут бросил на меня испепеляющий взгляд, и я немедленно пожалел о своем вмешательстве. Повелительных интонаций в голосе короля Шрюда больше не было. Он неуверенно сказал:
– Кин мертв?
Я набрал в грудь побольше воздуха.
– Да, ваше величество. Но есть Ред, и Керф тоже надежный человек.
Король взял из рук шута бокал, хлебнул вина, и это, казалось, прибавило ему сил.
– Керф. Тогда поручите это Керфу. – тень прежней уверенности снова появилась в его голосе.
Я прикусил язык и чуть было не сказал, что те лошади, которые остались, не стоят того, чтобы их посылать. Люди Ладной Бухты, без сомнения, будут рады любой помощи. Шрюд задумался.
– Что слышно от Южной Бухты? Послали ли они солдат и корабли?
– Ваше величество, от них пока нет никаких вестей. – это не было ложью.
– Что здесь происходит? – раздался крик. Это был Регал, запыхавшийся от опьянения и ярости. – Волзед, – он обвиняюще ткнул в меня пальцем, – выведи его отсюда. Позови на помощь кого-нибудь, если потребуется. Не церемонься!
Ходить за помощью Волзеду было недалеко. Двое смуглых стражников Регала пришли вместе с ним. Меня подняли на ноги; у Регала эту обязанность исполняли отборные, крепкие люди. Я огляделся в поисках шута, в надежде хоть на какую-то помощь, но тот исчез. Заметив бледную руку, скрывшуюся под кроватью, я решительно отвел глаза. Я не винил его. Он ничего не мог сделать для меня.
– Отец, он потревожил тебя своими безумными историями? А ты так болен. – Регал заботливо склонился над кроватью.
Они почти довели меня до дверей, когда король заговорил. Голос был негромким, но в нем звучала прежняя властность.
– Стойте где стоите, – приказал король Шрюд стражникам. Он все еще лежал в постели, но сурово смотрел на Регала. – Ладная Бухта в осаде, – твердо сказал он. – Мы должны выслать подкрепление.
Регал грустно покачал головой:
– Это просто еще один из трюков бастарда. Он хочет расстроить тебя и лишить покоя. Не было никакого призыва о помощи, не было вообще никаких посланий.
Один из стражников действовал очень профессионально. Другой, видимо, собирался вывихнуть мне плечо, даже если я не буду сопротивляться. Я постарался запомнить его лицо и в то же время не показать, как мне больно.
– Тебе не стоило утруждать себя, Регал. Я сама отличу правду от лжи, – раздался голос королевы Кетриккен.
На ней были короткая белая шерстяная куртка, пурпурные штаны и сапоги. Ее длинный горский меч висел у нее на боку, а Баррич стоял в дверях и держал плащ с большим капюшоном и длинные перчатки для верховой езды. Она заговорила тем тоном, которым обращаются к испорченному ребенку:
– Возвращайтесь к своим гостям. Я поеду в Ладную Бухту.
– Я запрещаю это! – Регал почти визжал.
В комнате внезапно все смолкло. Королева Кетриккен тихо произнесла вслух то, что все в комнате уже знали:
– Принц не может ничего запретить будущей королеве. Я еду немедленно.
