Пол в ней был устлан свежими травами, и широкие окна впускали поток воздуха и света, и все же тут чувствовалось что-то казенное. Это было плохое место для Баррича. Все кровати были пустыми, кроме одной. Ни один солдат без крайней необходимости не оставался в лазарете в дни праздника Встречи Весны. Баррич с закрытыми глазами распластался на узком матрасе. Яркое солнце било в окна, заливало постель. Я никогда не видел Баррича таким неподвижным. Одеяла он с себя сбросил, грудь его стягивала повязка. Я неслышно подошел и сел на пол у его постели. Баррич лежал не шевелясь, но я чувствовал его, и перебинтованная грудь поднималась и опускалась в такт его медленному дыханию. Я взял его за руку.
– Фитц, – сказал он, не открывая глаз, и крепко схватил мою руку.
– Да.
– Ты вернулся. Ты жив.
– Да. Я пришел прямо сюда, быстро как мог. Баррич, я боялся, что ты умер.
– Я думал, что ты умер. Все остальные вернулись несколько дней назад. – Он прерывисто вздохнул. – Конечно, этот ублюдок оставил им лошадей.
– Нет, – напомнил я ему, не выпуская его руку. – Это я ублюдок, помнишь?
– Прости. – Он открыл глаза. Его правый глаз был налит кровью. Баррич попытался улыбнуться. Тогда я увидел, что опухоль на левой части его лица все еще не спала. – Так. Славная парочка. Ты должен поставить припарку на эту щеку. Она гноится. Похоже, тебя поцарапал какой-то зверь.
– «Перекованные»… – начал я и не смог объяснять дальше, но вместо этого тихо сказал: – Он оставил меня к северу от Кузницы, Баррич.
Ярость исказила его лицо.
– Он мне не говорил. И никому другому. Я даже послал человека к Верити, чтобы просить моего принца заставить Галена сказать, что он сделал с тобой. Я не получил ответа. Надо было убить его тогда.
– Пропади он пропадом, – сказал я убежденно. – Я жив, и я вернулся. Испытание я провалил, но это не убило меня. И, как ты говорил мне, в моей жизни есть и другие вещи.
Баррич слегка пошевелился в постели. Но мне было видно, что это не помогло ему.
– Что ж. Он будет очень разочарован. – он выдохнул. – На меня бросился… кто-то с ножом. Не знаю кто.
– Насколько серьезно?
– Да ничего хорошего в моем-то возрасте. Молодой олень вроде тебя, наверное, просто отряхнулся бы и пошел дальше. Но он только раз воткнул в меня нож. Я упал и ударился головой. Я был без сознания два дня. И еще, Фитц. Твой пес. Глупо, бессмысленно, но он убил твоего пса.
– Я знаю.
– Он умер быстро, – сказал Баррич, как будто это могло принести облегчение.
Его ложь задела меня.
– Он умер хорошо, – поправил я его. – А если бы не умер, тот человек ударил бы тебя больше чем один раз.
Баррич затих.
– Ты был там, да? – спросил он наконец. Это был не вопрос, и нельзя было ошибиться в его значении.
– Да, – просто ответил я.
– Ты был с этой собакой в ту ночь, вместо того чтобы пытаться работать Силой? – Он в ярости повысил голос.
– Баррич, это было не то…
Он вырвал у меня руку и отодвинулся как мог далеко.
– Оставь меня.
– Баррич, это был не Кузнечик. У меня просто нет Силы. Так что позволь мне иметь то, что у меня есть, дай мне быть самим собой. Я не использую это для дурного. Я и без этого в хороших отношениях с животными. Ты вынудил меня к этому. Если я буду пользоваться этим, я могу…
– Убирайся из моих конюшен. И убирайся отсюда. – Он повернулся ко мне лицом, и, к моему изумлению, на его темной щеке я увидел мокрую полоску слезы. – Ты провалился? Нет, Фитц, это я провалился. Я был слишком мягкосердечен, чтобы выбить эту дурь из тебя, еще когда стали заметны первые признаки. «Вырасти его как следует», – сказал мне Чивэл. Его последний приказ. А я подвел его. И тебя. Если бы ты не занялся Даром, Фитц, ты бы мог научиться Силе. Гален мог бы научить тебя. Неудивительно, что он послал тебя в Кузницу. – Он помолчал. – Бастард или нет, ты мог быть достойным сыном Чивэла. Но ты наплевал на все это. Ради чего? Ради собаки. Я знаю, чем собака может быть для человека, но ты не можешь швырнуть свою жизнь под ноги…
– Не просто ради собаки, – сказал я почти грубо. – Ради Кузнечика. Моего друга. И дело не только в нем. Я не стал ждать и вернулся из-за тебя. Думал, что нужен тебе. Кузнечик умер много дней назад, я знал это. Но я вернулся из-за тебя. Думал, что могу тебе понадобиться.
Он молчал очень долго, и я подумал, что он вообще не собирается разговаривать со мной.
– В этом не было нужды, – сказал он тихо, – я сам забочусь о себе. – И – резче: – Тебе это известно. Так было всегда.
– И обо мне, – кивнул я. – И ты всегда заботился обо мне.
– И дьявольски мало хорошего принесло это нам обоим, – медленно проговорил он. – Посмотри, во что я позволил тебе превратиться! Теперь ты просто… уходи. Просто уходи. – Он снова отвернулся, и я почувствовал, как что-то покидает этого человека.
Я медленно встал.
– Я приготовлю тебе промывание для глаза из календулы и принесу сегодня днем.
– Не приноси мне ничего. Не надо мне никаких одолжений. Иди своим путем и будь чем будешь. Я с тобой покончил. – Он говорил в стену. В его голосе не было никакой жалости ни к одному из нас.
Выходя из лазарета, я оглянулся. Баррич не пошевелился, но даже его спина, казалось, стала старше и меньше.
Таким было мое возвращение в Олений замок. Я ничем не был похож на того наивного юношу, который уезжал из замка. Хотя я и не умер, как предполагалось, никто не встречал меня с фанфарами. Да я и не предоставил никому такой возможности. От постели Баррича я отправился прямиком в свою комнату, вымылся и переменил одежду. Я спал, но плохо. До конца праздника Встречи Весны я ел по ночам один в кухне. Я написал записку королю Шрюду, в которой предполагал, что пираты могут регулярно пользоваться колодцами в Кузнице. Никакого ответа я не получил и был рад этому. Я не искал ничьего общества.
Гален с большой помпой представил закончившую обучение группу королю. Кроме меня, не вернулся еще один из учеников. Мне стыдно теперь, что я не могу вспомнить его имя, и если я когда-то и знал, что с ним сталось, теперь я забыл это. Я выбросил этого мальчика из головы, словно незначительную мелочь. Наверное, так же поступил Гален.
Мастер Силы говорил со мной только один раз за все лето, и это было не напрямую. Мы встретились во дворе замка вскоре после окончания празднования Встречи Весны. Он шел и разговаривал с Регалом. Когда они проходили мимо, он посмотрел на меня через голову Регала и сказал насмешливо:
– Живуч как кошка.
Я остановился и глядел на них, пока оба не были вынуждены посмотреть на меня. Я заставил Галена встретиться со мной взглядом; потом я улыбнулся и кивнул. Я никогда не пытался предъявить Галену обвинения в том, что он хотел послать меня на смерть. После испытания он упорно не замечал меня: его взгляд скользил мимо или он выходил из комнаты, если я входил в нее.
