– Мой далекий предок служил матросом на судне капитана Бьёрна, – признался Майкл. – Он нанялся на норвежский корабль, чтобы заработать денег. Там-то он и стал свидетелем проступка своего капитана. Это произвело на него неизгладимое впечатление.
– Можно подумать, моряки были святыми!
– Дело не в святости. Бьёрн переступил черту дозволенного! Он обокрал мертвых, что считалось недопустимым. Капитан пошел на это под влиянием реликвии, которому не мог противиться. Но мертвые не прощают обидчиков.
– Его история дошла до тебя? – содрогнулась Джейн. – И ты решил пойти по стопам капитана Бьёрна? Чтобы навлечь на себя беду?
– Любовь к приключениям передалась мне с генами. Я был любознательным ребенком и мечтал поскорее вырасти, чтобы отыскать загадочное сокровище. Получив доступ к морским архивам, я убедился, что капитан Бьёрн – не выдумка старого матроса. Он существовал в реальности. Более того, в архиве хранится подлинный отчет капитана, где тот сообщает, что у берегов Гренландии его судно встретило корабль с мертвой командой на борту. Это свидетельство двести лет провалялось невостребованным. Никто им не интересовался! Я рассудил, что вряд ли Бьёрн расстался с реликвией, ради которой вступил в сделку с совестью. Я начал поиски…
– …и вышел на моего отца?
– Я выяснил, что отчет капитана Бьёрна мог перейти по наследству к вдове одного норвежского судовладельца, а от нее – к племяннику. И мне повезло! Наследник покойной уволился с работы и уехал из Англии. Это был Чарльз!
– Зачем тебе отчет, который ты уже читал? – вспыхнула Джейн.
Слова Майкла вызвали у нее негодование. Неужели его любовные клятвы – ложь во имя поисков какой-то бумаги? Неужели она обманулась в его чувствах?
– Я читал официальную версию отчета, предоставленную Бьёрном владельцу судна. Он не мог скрыть происшествие, в котором принимали участие члены команды. Но там не было ни слова о реликвии! Что совершенно естественно. Я на его месте тоже умолчал бы о своем позоре.
Джейн кусала губы, собираясь с мыслями. Ее била нервная дрожь. Майкл хотел обнять ее, но она отвела его руку.
– Не прикасайся ко мне!
– Я не сделал ничего плохого…
– Значит, в заброшенном доме ты искал тот проклятый «отчет»? Думаешь, мой отец слабоумный? Он не стал бы держать важную бумагу в деревянной развалюхе, куда может забрести кто угодно. Ты его недооцениваешь.
– Чарльз ищет реликвию, – прошептал молодой человек. – Я понял это, когда наткнулся на красный балахон. Видимо, Бьёрн не указал в отчете точного места тайника. Твой отец укрывался в хижине, чтобы… вызывать астральных сущностей. Они должны отыскать тайник. Для этого он надевал балахон, жег свечи и бормотал заклинания.
– Что ты несешь? – отшатнулась девушка.
– Астральные сущности помогают как охранять клады, так и обнаруживать то, что скрыто от человека. Если умеючи обратиться к ним, они…
– Замолчи!
Джейн зажала уши ладонями и замотала головой. Слова Майкла казались ей бредом. Она испугалась. Ее ум отвергал подобную трактовку событий…
* * *
– У Чарльза был красный балахон! – воскликнул Ренат. – А в сундуке мертвой Джейн была красная шаль! Тот же цвет…
– …который привлекает астральных сущностей, – подхватила Лариса. – Это неспроста. Тот же цвет! И то же предназначение! Дочь торговца опиумом общалась с астральными сущностями?
– Я же говорил, что она – ведьма. Сонное зелье, колдовские ритуалы…
– Выходит, автор рукописи знает о судьбе «Септимуса».
– Кто такой капитан Бьёрн? Вымышленный персонаж? Действующее лицо, имеющее реальный прототип?
– Если у Джейн и Майкла есть реальные прототипы, почему бы Бьёрну не быть реальным?
– Он командовал китобойным судном! – заключил Ренат. – Кажется, я видел какой-то корабль с палубы «Септимуса». Китобои могли наткнуться на безжизненный парусник и подняться на его борт.
Он нашел на глобусе место встречи двух судов. Ткнул пальцем.
– Примерно здесь! Координаты, которые я видел в судовом журнале капитана Рейли, говорят нам… Что они нам говорят? 75 градусов северной широты, 160 градусов западной долготы…
Лариса внимательно следила за его пальцем.
– Это чуть севернее Аляски. Но китобойное судно, если верить автору рукописи, встретилось с «Септимусом» у берегов Гренландии. Получается, корабль с мертвой командой совершил дрейф Северо-Западным проходом! На это ушло больше десятка лет…
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю и всё. «Септимус» провели между океанами астральные сущности, – фыркнул Ренат.
– Не вижу ничего смешного. Может, сама Медея способствовала благополучному дрейфу. Сундук Джейн не должен был затонуть, пока кто-нибудь не заберет реликвию. И этим человеком оказался капитан Бьёрн!
Лариса уставилась на глобус. Как будто модель земного шара могла ответить на ее вопросы.
– Почему Бьёрн поплатился за свой поступок? Не спросил разрешения у мертвых?
– Магические предметы несут в себе опасность. С ними нужно уметь обращаться. Видимо, Бьёрн нарушил какие-то правила, за что и был наказан.
– Остается самая малость: понять, при чем тут рукопись. Какую цель преследовал автор?
– Может, это своего рода рефлексия. Человек, склонный копаться в себе, невольно вплетает свои переживания в литературный текст. То, что кажется ему вымыслом, на самом деле – вовсе не вымысел. Сам того не подозревая, он вытаскивает из подсознания какие-то факты, детали, образы… Он может искренне считать, что сочиняет. Он уверен, что придумывает героев и события, которые с ними происходят…
– Но по мере развития сюжета его все глубже засасывает в прошлое. Хотя он помещает Джейн и Майкла Рейли в современную действительность, их имена – подлинные. Так же подлинны и мотивы, которые движут ими. Майкл приезжает в чужую страну под видом торгового представителя, разыскивает Чарльза, соблазняет его дочь, чтобы та помогла ему кое-что похитить! Под конец рукописи всплывает погибший парусник и некий капитан Бьёрн.
Ренат понял, к чему она ведет. У всех персонажей «Записок» есть прототипы. Несмотря на то, что автор не указывает названия корабля мертвецов, оно легко угадывается.
– Если отбросить несоответствие в деталях, в целом эта история напоминает содержание древнего мифа, – подытожил он. – Ясон, Медея и легендарный «Арго».
– Любая копия бледнее оригинала. Сначала интрига повторилась на «Септимусе», потом на страницах анонимной рукописи. И каждый раз блекла и теряла градус, обрастала неточностями, скатывалась до бытовой драмы.
– Ну… в принципе…
