– Я… выполняла все, что вы просили… – выдавила она, глядя, как управляющий глотает водку и как двигается на бритой шее его кадык.
– Ты заткнешься или нет?
Она сжалась в комок, дрожа всем телом. Только бы не упасть в обморок! Если она отключится, страшно подумать, как поступит с ней этот жестокий человек.
Ступников опустошил стакан и перевел на Алину тяжелый мутный взгляд, потянулся рукой к ее волосам.
– Красивые… Светлые, длинные… Где-то я такие видел!.. Не подскажешь, где?
Алина молча замотала головой. Она не знала, где Ступников мог видеть такие же волосы. Блондинок много. Сейчас модно быть блондинкой.
– Вздумала провести меня? – ощерился он. – Не выйдет!..
У секретарши стучали зубы от страха. Она молилась, чтобы поскорее явился хозяин дома и призвал к порядку управляющего. От ужаса у нее темнело в глазах, к горлу подкатывала тошнота.
– Ах ты, тварь! Какая же ты тварь!
– Помогите… – пискнула Алина, зажмурившись. – Помо… ги…
У нее перехватило дыхание, губы онемели.
– Что это такое? – загремел Ступников, потрясая над ней кулаком. – Что это такое, спрашиваю?
У него в кулаке было что-то зажато. Девушка побледнела, чувствуя, как свет меркнет и кухню заволакивает кромешный мрак… Усилием воли она вырвалась из этого мрака и судорожно глотнула воздух с привкусом кофе. Кто-то совсем недавно варил здесь кофе…
– Я мало тебе платил, кукла? – донесся до нее сердитый мужской голос. – Ты решила повысить ставки?
– Я… не понимаю…
– Если бы я сам понимал! Я бы просто свернул твою тонкую шейку! Без лишних слов!
– Не надо… – задохнулась от страха Алина. – Не убивайте меня…
Он припомнил ей опоздание на выставку в галерее «Бенефис». Девушка оправдывалась: у нее в гардеробе не оказалось красного платья, которое он велел ей надеть. Она пошла в ближайший бутик, но там не было ее размера. Потом…
– Ты все испортила! – бушевал управляющий. – Ты должна была прийти вовремя! Я платил тебе деньги не за красивые глаза, а за конкретную работу. Причем не пыльную! Ты не перетруждалась и получала при этом бабло! Очевидно, твоя жадность сильнее тебя!
– Я была на выставке почти до закрытия. Ко мне никто не подходил, кроме охранника… Что еще мне следовало делать? Вы не сказали…
– Дура! Телка безмозглая!
Алина чувствовала угрозу, исходящую от Ступникова. Он взбешен, а она не понимает, чем вызвала бурю на свою голову. И продолжала оправдываться, приводя доводы в свою защиту. Как будто это могло отсрочить расплату за неведомую провинность. Секретарша не знала, в чем ее вина, и городила все, что приходило на ум.
– Я отправляла шефу файлы, которые вы мне присылали… и все сообщения, которые вы диктовали по телефону…
– Ты нарушала мой запрет? – холодно спросил управляющий. – Совала нос, куда нельзя? Читала файлы?
– Нет…
– Врешь! – Ступников ударил кулаком по столу, и Алина подпрыгнула от страха.
– Я не люблю читать! – взвизгнула она, желая провалиться сквозь землю. Какая жалось, что она не умеет проходить сквозь стены или вылетать в окна. – Я даже не открывала ваши файлы! Пересылала, и все! Клянусь!
– Ты не любопытна?
– Я с детства ненавижу читать… В первом классе у меня была двойка по чтению…
– Ты не задавалась вопросом, зачем ты переписываешься с шефом от имени Джейн?
– Так это же не я… это вы…
– Я тебя предупреждал, чтобы ты держала рот на замке?
– Д-да… я ничего… никому… ни словечка…
Сознание Алины застилала тьма, язык начал заплетаться. Ступников смотрел на нее со злобным недоумением. Он считал, что хорошо разбирается в людях. Поэтому и выбрал на роль несуществующей Джейн эту недалекую корыстную девицу. За деньги она была готова на любую низость и предательство. Он понял это, когда устраивал ее секретаршей к Самсону. С дальним прицелом. Чтобы в определенный момент использовать ее в своих целях. Тогда он еще не придумал, какую свинью подложит Бушинскому. Ждал озарения, подсказки свыше.
И это случилось. Бывший партнер взялся издавать глянцевый журнал. Ступников решил тряхнуть стариной, вспомнить журналистскую молодость, студенческие приколы. Однолюб Самсон жутко бесил его своим чистоплюйством по отношению к женщинам: был верен жене и не одобрял неразборчивых связей товарища. Это молчаливое осуждение раздражало Аркадия и подвигло его на хитрый розыгрыш. Грубый шантаж, который предлагала Рассохина, не доставил бы ему такого удовольствия, как любовные муки «образцового семьянина» Бушинского. Результат превзошел самые смелые ожидания. Все шло как по маслу, пока в ход событий не вмешался рок.
Неужели у рока может быть смазливое и глупое лицо Алины?..
Глава 55
Ступников разжал кулак и сунул ей под нос влажную ладонь.
– Смотри сюда…
Девушка была в полуобморочном состоянии. Она мысленно молила о помощи. Если Бушинский задержится еще на несколько минут, ей конец. Управляющий убьет ее. У него в глазах – тьма. Зачем она согласилась помогать ему? Проклятые деньги!.. Всё из-за них…
На самом деле тьма поглощала саму Алину. Ступников схватил ее за волосы и что-то орал. Она не слышала, что. В ушах стоял звон, в груди образовалась пустота. Ведьма из призрачного отеля застыла в углу кухни, ее зрачки светились. Она насмехалась над незадачливой секретаршей.
«Ну что? – читалось на ее лице. – Допрыгалась? До чего тебя довели мужчины, детка? Верь им, и они погубят тебя!»
– Смотри сюда!.. – требовал Ступников, потрясая у нее перед носом конфетным фантиком.
Но Алина уже ничего не видела. Она… вылетела в окно. В ночном саду гулял ветер. Зловеще перешептывалась листва.
За воротами стояла «Хонда» Бушинского с потушенными фарами. Водителя не было. Он тихо крался вдоль забора, выбирая место, где удобнее всего перелезть. Увы! Ему пришлось отказаться от этой затеи, как и в прошлый раз. Его физическая форма с тех пор не улучшилась. Скорее наоборот. У него появилась дрожь в коленках и нервная одышка.
Бушинский решил воспользоваться задней калиткой. Но та оказалась заперта. Зато он наткнулся на ствол трухлявого дерева, распиленный и сложенный у забора. Видимо, Ступников наконец срубил дерево, которое грозило упасть.
Бушинский одобрительно кивнул головой. Он давно говорил управляющему, что дерево вот-вот рухнет и поломает кованый верх ограды.
Когда бы еще хозяин дома пробирался на свою территорию, как вор? С этой мыслью Бушинский залез на бревна, оттуда на забор и тяжело спрыгнул в траву. Собаки в вольере зашевелились, заскулили. Почуяли своего.
