Кручинин обижался на Тернова, но в машину к нему тем не менее сел. И когда она тронулась с места, спросил:
— И куда мы едем?
— В морг. — Это было сказано таким тоном, что Кручинин вздрогнул.
— В морг?
— Ну, вы же хотели осмотреть тела.
— А-а, ну да…
— Знаете, куда я сейчас звонил?.. Криминалисту я звонил. Духов и Черновицын действительно были убиты из пистолета, принадлежащего Пахомову. Вы понимаете, что это значит?
— Понимаю.
— Пахомов — убийца. Он убил своих друзей… Или вы в этом сомневаетесь, Игнат Игоревич? Пахомов пытался ввести нас в заблуждение, вам так не показалось?
— Ну-у…
— А мне показалось. Что он говорил вам?
— Говорил.
— Что?
— Я не могу вам этого сказать.
— А вы попробуйте.
— Что попробовать? Нарушить свой долг?
— Долг?
— Есть такое понятие, как тайна следствия.
— Мы с вами в одной лодке, Игнат Игоревич. И у нас общая тайна.
— Я не могу вам сказать.
— Ну, хорошо…
Тернов замолчал, и у Кручинина не было никакого желания провоцировать его на разговор. Заговорил он лишь после того, как машина оказалась за городской чертой.
— Куда мы едем? — обеспокоенно спросил он.
— Может, вы думаете, что я собираюсь вас убить? — усмехнулся Тернов.
— Убить?!
— Это мой город, Игорь Игнатович. И если бы я хотел вас убить, я сделал бы это в городе. Но я не собираюсь вас убивать, поэтому ничего не бойтесь.
— Вы забываетесь, товарищ майор.
— Я же говорю вам, не бойтесь. И успокойтесь. Все будет хорошо.
Какое-то время вдоль дороги тянулись поля, потом они ехали мимо какого-то селения с высокой колокольней возле маленькой церкви. Сразу за селением начался лес — густой, темный.
— И все-таки куда мы едем?
— Я же сказал, не бойтесь, — небрежно скривил губы Тернов.
Кручинин понял, что говорить с ним на эту тему бесполезно. И протестовать Кручинин не стал, не хотел, чтобы Тернов обвинил его в истеричном поведении. А он мог: язык у него колючий.
Они ехали, пока не встретили на пути черный «Гелендваген». Тернов помигал фарами, встречный внедорожник ответил тем же.
Машины остановились, Тернов покинул салон, открыл Кручинину дверь.
— Выходим!
Водитель «Гелендвагена» тоже вышел, открыл заднюю дверь, предлагая следователю занять место в салоне. А там его ждал Чащин.
Виктор Борисович был в камуфляже, в одной руке он держал стальную фляжку, в другой у него была серебряная стопка.
Он молча наполнил стопку, протянул ее Кручинину.
— Угощайтесь, Игнат Игоревич, — сказал он и отхлебнул прямо из фляжки.
Кручинин пожал плечами и выпил. Если бы его хотели убить, то не стали бы тратить на это дорогой, судя по вкусу, коньяк. Достаточно было стукнуть камнем по голове, оттащить труп в лес и там бросить. Даже закапывать не нужно, звери сами все сделают.
— Спасибо.
— Да нет, это вам спасибо, Игнат Игоревич. Помогаете нам изловить особо опасного преступника.
— Вы имеете в виду Пахомова?
— А кого же еще?.. Напился, приревновал ко мне Татьяну Сергеевну, пытался ее убить.
— Татьяну Сергеевну? Знаменову?!
— Да, мы познакомились с ней в первый же день, как она здесь появилась… Вы же знаете, какая она красивая женщина! — Чащин чмокнул взятые в щепотку пальцы и резко развел их.
— Да, красивая, — легко согласился Кручинин.
— Она влюбилась в меня, как девчонка. Пахомов не смог ей этого простить… Они остались на ночь в доме Бортникова. Пахомов напился, ударил Татьяну. Духов, царствие ему небесное, заступился за нее, Пахомов сдуру выстрелил. И Черновицына застрелил. Татьяна, к счастью, смогла сбежать…
— И где она?
— У меня дома. Под охраной и обороной. — Чащин забрал у Кручинина стопку, наполнил ее и вернул.
— Тогда почему мы ее ищем?
— Мы ищем Пахомова, которого она жутко боится.
— Я могу ее увидеть?
— И увидеть, — кивнул Чащин. — И поговорить. Но не сейчас.
— А когда?
— Когда возьмем и арестуем Пахомова. Только тогда она успокоится. Если честно, Татьяна слегка тронулась… — Чащин коснулся пальцами виска. — Но это не страшно. Как только Пахомова закроют, ее тут же отпустит.
— Почему вы не сказали мне, что Татьяна у вас? Почему я не знаю, что Духов и Черновицын погибли?
— Игнат Игоревич, скажите, как вам живется здесь, у нас? Хороший дом, прекрасная женщина…
— Это не имеет отношения к делу, — мотнул головой следователь.
— Насколько я понимаю, вам уже пора на пенсию.
— При чем здесь это?
— С женой у вас не ладится, дома семеро по лавкам. И в Москву возвращаться не хочется, или я не прав? — гнул свое Чащин.
— Вы не ответили на мой вопрос.
— Вы можете остаться здесь. И Лиза будет с вами, я вам это обещаю.
— Вы обещаете? — с возмущением в голосе спросил Кручинин.
Лиза — свободная женщина, и ей решать, с кем быть, а от кого уйти. И если Чащин собирается заявить на нее права, он ему этого не позволит.
— Я здесь решаю все. В том числе и с Лизой.
Кручинин глянул на самодовольную физиономию Чащина, и так вдруг ему захотелось сбить с него апломб.
— Золотая мафия? — спросил он.
— Золотая мафия?! Кто вам такое сказал? — Чащин смутился, но не расстроился.
И даже улыбнулся, хотя и без легкости в душе.
Кручинин протянул ему клочок бумаги с координатами.
— Что это? — спросил Чащин.
— Местоположение завода, на котором выплавляют незаконно добытое золото.
— Завод, который придумал Пахомов?
— А он его придумал?
— А вы ему поверили?
— Поверил — не поверил, а проверить надо.
— Вы должны сообщить об этом своему начальству?
— Должен.
— А если завод существует, вас повысят в звании?
— Не знаю.
— А вам это нужно?.. Может, лучше остаться здесь? Мне как раз нужен помощник в мэрию.
Кручинин разочарованно вздохнул. И разочарован он был самим собой. Именно к такому разговору он и стремился. Ему нужна была определенность, и он ее получил. И благодарить он должен за это Пахомова. Только вот сам Пахомов благодарить его не станет.
