* * *
Чащин свирепо сжимал челюсти, глядя на своего подчиненного. Хотел бы он, чтобы его зубы превратились сейчас в волчьи клыки — вцепиться бы этому козлу в глотку!..
Пахомов связался со своим начальником, тот, в свою очередь, позвонил Кручинину, но Корнаков не смог захлопнуть ловушку.
— В доме никого не было! — развел он руками.
— Где Пахомов? — зарычал Чащин.
— Ищут!
— Не найдешь — вешайся!
Пахомова искали в лесу, а он, оказывается, уже в городе. У него что, крылья выросли?
Но крылья есть у Чащина. Сегодня же он будет в городе. И Татьяну переправит.
* * *
Кольцо вокруг города сжимается. Олег чувствовал, как сгущаются тучи над головой. Физически это чувствовал, как барометр — нарастание давления. Но кольцо это сжималось медленно. И, пользуясь этим, Пахомов успел навестить родителей последней жертвы взбесившегося оборотня.
Дороховы жили на первом этаже пятиэтажного дома, и, в случае чего, Пахомов мог уйти через балкон. В этом случае, скорее всего, придется идти на прорыв, но это его не пугало.
В квартиру он входил через дверь. Достаточно было сказать, что он занимается убийством Дороховой, как дверь открылась нараспашку. Правда, отец потерпевшей попросил предъявить документы. Пришлось объясняться. Мужчина поверил неохотно, но на кухню Пахомова провел. И чай предложил.
— Скажите, Петр Михайлович, фамилия Чащин вам о чем-нибудь говорит? — спросил Олег.
Он встал у окна, чтобы держать под наблюдением двор. Чащин и сам мог догадаться, где он сейчас может находиться. Да и Марина Сайко могла позвонить в полицию. Пахомов отпустил ее, она вышла из-под его влияния. Если страхи навалятся на нее со всей силой, она может сорваться в штопор и наломать дров.
— Чащин?.. Говорит… — почесав небритый подбородок, кивнул сухощавый мужчина с желтоватыми белками.
От Дорохова сильно пахло табаком или даже концентрированным никотином дешевых сигарет. Видно, курильщик еще тот, потому и печень страдает.
— Раньше не говорила, а сейчас говорит.
— У Лены были с ним отношения?
— Были. Но не очень хорошие. Я бы сказал, очень нехорошие.
— А именно?
— Лена в отделе пропусков работала. Комбинат у нас — предприятие режимное, туда так просто не пройдешь. А Чащин сунулся, идет как барин, все нипочем. А пропуска нет! Его к Лене завернули, он за телефон схватился, начальнику позвонил… В общем, нашла коса на камень… А что?
— Давно это было?
— Пару лет назад… Вы же не думаете, что Чащин ей отомстил? — Глаза у Дорохова еще больше пожелтели.
— Может, отомстил, — пожал плечами Пахомов. — А может, просто обиду вспомнил. Чтобы повод был.
— Какой повод?
— Я сейчас сам в розыске, Петр Михайлович. И все потому, что я не сразу понял, насколько Чащин опасный человек. Я за это уже поплатился, и я обязательно выкручусь из положения. И за убийство вашей дочери он ответит. Но я прошу вас пока ничего про этот конфликт на заводе не говорить. Не знаете вы Чащина, и точка. Договорились?
— Договорились, — сконфуженно кивнул мужчина.
— Я вам обещаю: убийца вашей дочери не уйдет от возмездия… У вас есть телефон?
Стационарный телефон в квартире имелся, и Дорохов позволил Пахомову позвонить в Москву. Терехов долго не брал трубку, наконец, послышался его фальшиво-восторженный голос.
— Ну как там у тебя?
— А как там у тебя, Алексей Терентьевич? — с жесткой усмешкой спросил Пахомов. — Звонок уже сканируешь? Можешь не стараться, я тебе адрес скажу. Можешь высылать группу, только меня там уже не будет. И к Кручинину я не пойду…
— Я тебя не понимаю, Пахомов! — возмущенно протянул Терехов.
— Не понимаешь? А надо понимать, товарищ полковник. А потом уже подчиненного под продажного следователя подставлять. Купили Кручинина, и я могу это доказать… Боюсь даже предположить, что и тебя, Алексей Терентьевич, купили.
— Ты что такое говоришь, Пахомов! Кого купили?! Ты своих ребят убил!..
— Меня вместе с ними убивали! У меня две дырки в груди! Я с того света выкарабкался, чтобы за ребят спросить. И спрошу!.. И с тебя, полковник, спрошу!..
В трубке послышались короткие гудки. Видимо, Терехов бросил трубку. Видно, не поверил подчиненному. Что ж, тем хуже для него…
Олег вернул трубку Дорохову, поблагодарил его за помощь. И был таков. В любой момент за ним могли приехать.
* * *
Не человек, а черт какой-то. Его ищут во дворе, а он беспределит в доме. И никто не может его остановить.
— Где он? — стараясь сдерживать гнев, спросил Чащин.
— Ищем.
Тернов собрался сесть, но Чащин резко глянул на него. Ни разрешения не было, ни тем более приглашения, так что пусть постоит. Тернов отдернул руку от спинки стула, отступил назад.
— Пахомова не искать надо, Пахомова находить нужно. И брать. Брать и валить — при попытке к бегству…
— Возьмем, никуда не денется. Он у нас особо опасный преступник, ориентировки по всему городу расклеили. Кто видел, кто знает…
— А толку?
— Сотовую связь нужно включить, чтобы люди звонили.
— Сотовую связь… — передразнивающим тоном проговорил Чащин.
И ослабил узел галстука на рубашке. Всего несколько дней провел на пленэре в охотничьем костюме, а атрибуты деловой жизни уже мешают ему свободно дышать. И все-таки в городе лучше, чем в лесу. А в родном кабинете так светло и просторно, и, главное, комары в глаза не лезут.
А он имел полное право вести розыск Пахомова, заседая в городской администрации. Он зам по безопасности, а Пахомов — беглый подозреваемый, на нем два убийства. И даже Москва признала его вину. Не зря же некто полковник Терехов сдал его Кручинину. Жаль только, у Пахомова чуйка сработала. Проклятая чуйка…
— Пахомов у Сайко был, — сказал Тернов, косо глянув на Чащина.
— И что?
— А потом к Грибовой поехал. Говорил с ней, выяснял.
Майор выдвинул стул, сел, на этот раз Чащин не стал ему препятствовать. Сайко, Грибова… Уж очень знакомые фамилии.
— Что выяснял? — Чащин еще больше ослабил узел галстука, нервно расстегнул верхнюю пуговицу.
— Он же должен был заниматься убийством Сайко и Грибова.
— Меня хочет к этому делу привязать? Не получится.
— Так никто и не говорит, что получится, — сказал Тернов, глянув на окно.
— Ну, был у меня конфликт с Колей Сайко. Так это когда было!
— Давно было.
— И в машину к Грибову я садился. Он меня к дому подвез, обратно поехал. Там его кто-то и остановил. Или ты сомневаешься, Илья Семенович? — Чащин уронил на собеседника тяжелый взгляд.
