Подумав о Кате, Чащин вспомнил, как всаживал шило в ее отца. Может, потому и охватило его нездоровое возбуждение? Потому вдруг и захотелось задушить Татьяну?
— Кто такая?
— Да есть одна. В Москве учится в юридической академии. Может, тоже следователем станет. Как ты.
— Сколько ей лет?
— Да лет двадцать уже.
Он облегченно вздохнул, осознав, что желание убивать ослабло.
— Красивая?
— Такая же, как и ты.
— Только моложе, — вздохнула она.
— Только моложе.
Татьяна снова вздохнула и так же тяжко. Но промолчала.
— Что такое? — усмехнулся он.
— Я уже немолодая. И шансов против этой девчонки у меня нет.
— Она ничего для меня не значит.
— А кто значит?
— Ты значишь.
Взгляд его потух, дыхание окончательно успокоилось. Но Татьяна отсела от него. Она хотела видеть его руки, контролировать движения. Похоже, она что-то почувствовала. Но ничего такого не случится. Страшное возбуждение спало, можно перевести дух. Хотя ночь еще только в самом начале.
— А еще кто?
— Никто.
— Ты был женат?
— Два раза.
— И где твои бывшие жены?
— Ты хочешь их увидеть?
— Я хочу их убить, — с леденящим спокойствием во взгляде сказала Татьяна.
— Что? — На какой-то миг Чащину вдруг стало не по себе.
Убивать здесь мог только он, и никто не смеет отбирать у него это право. И уж тем более убивать его самого.
— Шутка, — улыбнулась Татьяна.
И, глядя на нее, можно было поверить в то, что это действительно была шутка. Улыбалась она искренне, без всякой фальши.
— Шутка, — кивнул он. — Но прозвучало сильно.
— Наверное, потому что я тебя люблю.
— Любишь?
— С тех пор как впервые увидела.
Татьяна не лукавила, не хитрила. Она действительно могла влюбиться в Чащина. Только вот проявить свои чувства боялась. Потому что знала, с кем имеет дело. А она как-никак следователь. Тем более Чащин убил ее людей. И охотился на Пахомова. Ее можно было понять.
— А как же Пахомов?
— Его я тоже люблю, — как о чем-то само собой разумеющемся сказала она.
— А кого больше?
— Давай не будем портить наш вечер.
— Пахомова любишь больше?
— Это уже не имеет значения.
— А если его уже нет?
— Его нет.
— Ты не поняла, его вообще нет! Он утонул. В болоте.
— Как утонул?
— Каком кверху!
— И труп вытащили?
— Вытащим.
Тело утопленника так и не достали. Технику в болото не загонишь, а без нее — только с водолазами. Смельчаков нашли, но трясина глубокая — работа идет с большим трудом. И пока безрезультатно.
Но работа идет. И о Пахомове пока ничего не слышно. Если не утонул, то, возможно, в Москву подался. Или где-то затаился… Но, скорее всего, в болоте он, там, на дне лежит.
— И что теперь? — едва слышно, через силу спросила Татьяна.
— Забудь о нем.
Она закрыла глаза, как будто пыталась сдержать слезы.
— Я попробую.
— А получится?
— Да. Наверное… Я приняла решение, я выбрала тебя, — сказала она, глядя на него без намека на какую бы то ни было иронию.
— Не похоже.
— Не терзай меня… Что ты там говорил о своих женах? — отстраненно спросила Татьяна.
Ее мало интересовали его жены, просто нужно было переменить разговор. И Чащин пошел ей навстречу.
— Хочешь их увидеть или убить? — усмехнулся он.
— Увидеть.
— Тогда нужно съездить на Кипр.
Чащин не обманывал. Его вторая жена Роза действительно съехала от него на Кипр, где он купил ей небольшой дом. Там она и живет. С каким-то греком. И пусть только попробует дать о себе знать.
— А где живет вторая жена?
— Это и есть вторая жена.
— А первая?
— Ушла… Я тогда еще не был богат, — усмехнулся он. — Я тогда служил в милиции на голом окладе. Я был очень честным ментом.
Первая жена Зоя действительно от него ушла. Она жила с мамой, а встречалась с одним типом, который редко оставлял ее у себя на всю ночь. Она возвращалась от него ночью. И однажды не вернулась домой. Просто пропала без вести. Виктор задушил ее собственными руками. Но это не помешало ему избить Гену Савинова, с которым встречалась жена. Он обвинил его в убийстве бывшей жены, и Гена бы сел, если бы нашли труп Зои.
— Странно, — тихо сказала Татьяна.
— Что странно?
— Я тебе верю… Я знаю, чем ты занимаешься. Я знаю, кто ты такой. Но я тебе верю… Верю, что ты не брал взяток.
— Не брал.
— Ты не хотел размениваться на мелочи, когда мог получить все.
— Да, я хотел все, — кивнул он, с интересом глядя на нее.
— В этом мы с тобой похожи… Я тоже честно служила закону. Но сейчас хочу получить все. Я хочу получить тебя… Это решение далось мне нелегко. А тебе?
— Это ты о чем?
— Я переступила через себя. И ты переступил через себя. Но я еще не получила тебя, а ты уже стал хозяином города. Думаю, это далось тебе непросто.
— Непросто.
— Все, можно закрыть тему… — улыбнулась она.
Казалось, Татьяна вот-вот поднимется со своего места, подойдет к нему, обнимет, приласкает. Он этого хотел. Но что-то удерживало ее. Возможно, страх. Вдруг он бросится на нее и задушит.
— Можно и закрыть… — кивнул он. — Если тебе неинтересно.
— Интересно, — сказала она. — Я же следователь. И приехала я сюда, чтобы изучить историю твоего успеха.
Ее действительно могла интересовать такая история, но Чащину казалось, что Татьяна больше думает о своей первой с ним ночи. И о том, чем это может для нее обернуться. Вдруг он захочет ее крови, а она догадывается, что такая беда может с ним случиться.
— История моего успеха — это история моих безобразий, — сказал он.
— Безобразия безобразиям рознь. — Она вдруг провела языком по губам.
— Например, я нагнул самого Мазая, — усмехнулся Чащин.
— О-о! — Ее искренне развеселила интерпретация событий из прошлого, которые сделали его тем, кем он являлся в настоящем.
