Джим с ним, Карпуха, Демид. Они шли быстро и тихо, как тени.
— Виктор Борисович, до цели тысяча метров, — послышалось в наушнике.
Чащин ощущал в себе силы справиться с Пахомовым, но он не чувствовал себя в лесу так же уверенно, как Джим и его бойцы. Поэтому он готов был пропустить их вперед. Более того, Джим сам рвался в бой.
— Уверен, что возьмете?
— Уверен.
— Если упустишь, лучше застрелись. Всех это касается!
Только страх перед смертью заставляет людей работать с полной отдачей. А в этот раз Чащин никого не пощадит, так что пусть Джим шерстью внутрь вывернется, но Пахомова сделает.
— С богом! — тихо сказал Джим.
Чащин поморщился. Он сейчас больше рассчитывал на другую помощь.
* * *
Машина замаскирована, Татьяна в безопасности, продукты у них есть, но воды купить не догадались. Полуторалитровая бутылка газировки не в счет. Впрочем, это не беда. Олег улавливал свежесть холодной, не замутненной болотным запахом воды — где-то на востоке бьет из земли родник.
Чутье его не подвело. Он вышел на родник, набрал в пустую бутылку воды. Он закручивал пробку, когда вода в бутылке вдруг покраснела. Олег на миг зажмурил глаза, и вода обрела прежнюю чистоту. Но тут же полетела на землю.
Нужно было уходить прочь от машины, но не мог он оставить Татьяну в беде. Он бежал к «Мазде» со всех ног, не забывал при этом об осторожности. Движения быстрые, легкие, бесшумные, оружие наготове, маскировочная накидка, если вдруг что, поможет ему слиться с местностью.
До машины оставалось совсем чуть-чуть, когда он заметил на пути незнакомый куст. Не было ничего такого, когда он уходил. Он тщательно исследовал местность вокруг машины — не было куста. Значит, это и есть источник опасности…
Пахомов бросился в сторону, но это его не спасло. «Куст» выстрелил, пуля ударила под правую ключицу. Острая парализующая боль скрутила сознание, но тело осталось в движении.
Если бы Олег успел остановиться, вторая пуля добила бы его. Но он продолжал движение, и пуля прострелила пустоту под лохматостью маскировочной накидки. И все-таки Пахомов упал, но с кувырком через плечо и только для того, чтобы подняться. Он действовал на рефлексах, которые не приняли в расчет его ранение. Но тело не обманешь. От сильной болевой встряски он едва не лишился чувств. И все-таки поднялся, сохранив силу инерции, которая толкала его прочь от машины.
Он под обстрелом, в большой опасности. Сначала нужно выйти из-под огня и только потом думать о Татьяне.
* * *
Пахомов уже не жилец. Джим подстрелил его, как куропатку. Он еще машет крыльями, даже пытается улететь, но за ним идут, и он никуда не денется. И Чащин рвался преследовать его, но в руках у него Татьяна. Узколобый Демид вытащил ее из машины, заставил замолчать, но сейчас, когда Пахомова гонят, как раненого шакала, с ней можно поговорить.
— Зачем ты уехала? — свирепо спросил Чащин, едва сдерживаясь от желания вцепиться ей в горло.
— Я могу тебя любить, — стараясь сохранять спокойствие, сказала она. — Но я не могу с тобой жить.
— Можешь меня любить?
— И люблю… — не сводя с него глаз, плывущим от волнения голосом сказала Татьяна. — По-своему люблю… Люблю и презираю. Ты не просто убийца, Чащин, ты чудовище…
— И жить ты со мной не можешь?
— И не могу. И не хочу.
— И не надо! — От ярости он заскрежетал зубами.
И двумя руками схватил Татьяну за горло. Демид держал ее, а он душил. Она хрипела, пыталась оттолкнуть его, ударить ногой, но куда там.
Демид смотрел на Чащина, пытаясь казаться безразличным к происходящему. Но не выдержал, вытянулся в лице, его взгляд выразил испуг или даже суеверный страх. Неужели он тоже увидел в нем чудовище, страшного, беспощадного ко всему живому оборотня? Беспощадного даже к своим подопечным…
Но плевать на Демида! Если он такой слабонервный, то его можно поднять на нож. Или тупо пристрелить… А Татьяна должна умереть. Она должна сдохнуть!..
Татьяна закатила глаза, затихла — это жизнь выходила из нее. Но Демид вдруг отпустил ее, отошел в сторону. Умирающее тело лишилось опоры, упало, выскользнув из рук. Чащин потянулся за ней, но чуть не упал.
— Ты нарочно? — Он зло смотрел на Демида, но сознание уже выходило из сумерек.
— Да нет, просто не удержал… — Демид говорил без вызова, но смотрел прямо в глаза.
А его за горло не схватишь. И ножом взять будет трудно. А схватишься за пистолет, сам получишь пулю… Чащин отрезвел.
Татьяна закашлялась, приподнялась, одной рукой упираясь в землю. Другой она держалась за горло. На Чащина она смотрела со страхом и ненавистью. А он уже не знал, убивать ее или нет. Но и щадить ее нельзя…
Он раздумывал над тем, что с ней делать, когда где-то вдалеке прозвучал выстрел, затем второй. Чуть погодя выстрелили снова… Неужели Пахомову хватает сил отстреливаться?
В любом случае Пахомов обречен. Но почему его должен добить Джим или Карпуха? Чащин сам должен его убить. Он за этим и отправился в тайгу. Тем более с Татьяной он уже разобрался.
— Свяжи ее. И за мной! — распорядился Чащин.
Демид кивнул, взял Татьяну за плечи, мощным порывистым движением повернул на живот, пошарил по своим карманам и стал снимать брючный пояс.
А Чащин двинулся на звук. И очень скоро вышел на труп… Джима. А чуть в стороне с пулей в голове лежал и Карпуха. А где же Пахомов?
* * *
Она действительно влюбилась в своего врага. Ей нравилось быть с ним. Стыдно, конечно, но и посыпать голову пеплом Татьяна не станет. Тем более что с Чащиным она так и не переспала. Он-то думал по-другому, но если что, разубеждать она его не станет. Потому что практически смирилась с той мыслью, что рано или поздно Чащин затащит ее в постель. Она пыталась хитрить, но эта игра завела бы ее в тупик. Если бы не появился Пахомов. Он спас ее от Чащина, но не от самой себя…
Она готова была изменить Пахомову, но у нее была цель. И она, в общем-то, добилась своего. Чащин ей все рассказал, она знает, как и почему он убивал. Чащин действительно чудовище. И сейчас он лишний раз это доказал. И еще раз докажет. Сейчас расправится с Олегом, вернется и закончит начатое. И все, что она от него узнала, сгниет вместе с ней в этой дремучей глуши…
Дюжий парень с узким лбом и массивными надбровьями стягивал ей руки за спиной.
— Ну, связал меня, а дальше что? — спросила Татьяна.
— Здесь пока полежишь, — сказал он, ощупывая узел. — Далеко не уползай.
— Я подполковник полиции, — сказала она.
— Да вижу я твои погоны… — усмехнулся он. — Их далеко видно.
— Ты совершил преступление против представителя власти.
