Закрыв чехол, Даузи начал снимать винтовку.
И тут сильный удар сбил его с ног. Он ударился прибором ночного видения в гальку, что вызвало сильную боль. Окуляры раскололись, один глаз был поврежден. Даузи ничего не успел предпринять, как Строгин навалился на него, резким движением заклеил рот, свел руки назад, протянув над головой ремень винтовки и бросив ее в сторону, сцепил запястья специальным шнуром. Затем снял с головы прибор ночного видения, перевернул боевика. Боль тот испытывал сильную, это видно по характеру ранения. Строгин выдернул из кармана брюк боевую аптечку. Подсветил содержимое фонариком направленного луча. Со стороны его не видно. Отыскал капли, мазь, положил рядом бинт из малого санитарного пакета. Капли влил в глазницу, на закрытые веки нанес мазь, забинтовал голову раненого, вколол промедол в плечо. Пустой шприц-тюбик бросил в санитарный пакет, убрал аптечку.
Боевику стало легче. Он с ужасом смотрел уцелевшим глазом на неизвестного.
— Ты из особой группы Азиза Курмани? — спросил Строгин.
Игиловец молча отвернулся.
— Не хочешь разговаривать? А как насчет того, чтобы ослепнуть? Я легко вышибу тебе и второй глаз.
Но боевик продолжал молчать.
Строгин понял, что он не понимает его, и заговорил по-английски:
— Знаешь английский?
Пленный повернул голову и спросил на чистом английском:
— Кто вы, шайтан бы вас побрал?
— Ты очень удивишься, если я скажу, кто мы.
— Скажи, я должен знать, кто переиграл меня.
— Мы — российский спецназ.
— Русские? — побледнел Даузи. — Но… откуда?
— От верблюда.
— Почему вы вмешались во внутренние дела Сирии?
— Ты сириец?
— Да.
— Почему же тогда не понимаешь по-сирийски? Говори правду, иначе я прибью тебя!
Маджед Даузи слишком хорошо знал, что представляет собой российский спецназ. Сталкивался с ним в Афганистане и чудом выжил, один из целого отряда отборных наемников, которые на деле оказались на порядок слабее русских.
— Ты все равно убьешь меня, буду я говорить или нет. Зачем же тогда мне помогать тебе? Чтобы продлить страдания? Действие промедола закончится, и ты больше не вколешь мне обезболивающее. Прошу как мужчину, убей сразу и делай свои дела. Если же ты думаешь, что я сыграю роль заложника, то заблуждаешься. Командир группы без раздумий прикажет убить вас, несмотря на то, что я захвачен.
— У шакалов шакальи повадки. Впрочем, по-иному и быть не может. Но… мне твоя смерть не нужна. Я, конечно, могу обойтись и без твоей помощи, но с помощью будет проще. Поможешь, будешь жить. Слово русского офицера.
Даузи одним глазом смотрел на Строгина. Он хорошо знал, что слово русского офицера нерушимо, и, если оно дано, то будет выполнено.
— Что ты хочешь от меня услышать, офицер?
— Вот это уже другое дело. Кто ты?
— Маджед Даузи, заместитель командира особой зенитной команды бригады Азиза Курмани.
— Национальность?
— Я из племени Банияз, араб Объединенных Арабских Эмиратов. Коренной житель. Командир группы тоже из этого племени.
— Значит, из ОАЭ, хорошо, продолжим. Сколько человек в группе?
— Вообще-то это особая команда, но пусть будет группа. В ней десять человек, командир, я… четыре оператора ПЗРК «Стингер» и экипаж ЗСУ «Шилка».
— Десять человек?
— Да. Двое постоянно несут караульную службу. Это операторы ПЗРК, один на южном склоне холма, другой у ЗСУ, там у обрыва еще пикап. Обычно он находится в кузове пикапа.
— Пикап левее или правее зенитной установки?
— В двух метрах левее.
— Марка пикапа?
— «Тойота», в кузове турель с пулеметом «Браунинг».
— Сколько у вас ПЗРК?
— Четыре.
— Задача особой группы?
— Находиться там, где сейчас стоим. Для этого специально была подготовлена база в холмах.
— Откуда пригнали «Шилку» и каким образом?
— Доставлена из Турции на тягаче с полуприцепом. На каком именно, не знаю, в то время я находился в Баде. Неизвестен мне и маршрут, по которому доставлялась ЗСУ. Командиру, Амеру Аль-Гатари, он тоже неизвестен. Базу готовили две недели, используя особенность холма. Задача команды, по приказу Курмани или его заместителя Ваиля Макбура, из Бады быстро выдвинуться к Эль-Рувану на рубеж недосягаемости вооружения неверных и сбивать транспортные самолеты, которые попытаются забросить в поселок продовольствие и боеприпасы. Но мы еще ни разу не вступали в дело. Ваши почему-то перестали присылать самолеты.
Строгин продолжил допрос, при этом не забывая посматривать на часы:
— Судя по тому, что ты вышел с северной части холма, там есть отдельный потайной выход? Сколько есть выходов, куда и откуда?
— Внутри холма пещера, естественный выход с запада, северный пробили рабы, привлеченные к обустройству базы…
— Которых вы расстреляли, так?
— Им перерезали горло. Но не мы, не бойцы команды. Этим…
— Значит, пещера, — прервал пленного Строгин. — Из нее два выхода, один к ЗСУ и наружу, второй просто на открытое пространство. Я правильно тебя понял?
— Да.
— Сколько человек одновременно могут выйти через северный тоннель?
— Все, но по одному, проход узкий и низкий.
— Связь в базе?
— У Аль-Гатари спутниковая станция, у остальных портативные. У всех!
— Понятно. Что ж, пока у меня все. Сейчас поднимаемся и идем туда, куда ты и хотел подняться после отстрела разведчика, то есть на мою позицию.
— Со связанными руками идти по склону невозможно.
— В жизни нет ничего невозможного. Упадешь — подниму. Вставай!
С трудом, но Даузи поднялся. Строгин забрал винтовку, обыскал боевика, извлек пистолет, наступательную гранату, нож, радиостанцию.
— Вперед! — подтолкнул он игиловца. — Тропа левее — увидишь. Или подскажу, если не увидишь.
Несмотря на сложности при подъеме по склону со связанными руками, Маджед Даузи без проблем поднялся на позицию.
— Я уже должен был произвести выстрел, — сказал он.
— Тебя не вызывают на связь, значит, допускают, что мог задержаться, но я это учел.
Уложив пленника на место, где раньше находился Соболь, Строгин вызвал Смирнова:
— Четвертый! Арфа-01!
Старшему лейтенанту пришлось отвечать шепотом, так как боевики, вышедшие из закрытого проема в масксети, находились в двадцати метрах от него. Он вообще-то не должен был отвечать, подав сигнал отсрочки вызова, но слишком важен был сеанс связи с товарищем:
