— Тогда выходите по садам, на улицу не суйтесь. Патрульные иногда укрываются в кустах. Что уж они там делают, неизвестно, но могут заметить. В сады же они не заходят.
— Я все понял, дядя Хикмет.
Давар достал радиостанцию, передал Смирнову:
— Я все узнал. Возвращаюсь!
— Жду, — ответил ему командир разведгруппы.
Сержант кивнул сапожнику и вышел через заднюю дверь в сад.
Глава девятая
Дойдя садами до дома укрытия разведгруппы, сержант Давар решил еще раз выйти на связь. Заходил он с тыла, а не с запада, вокруг темно, русские могли принять его за боевика. Хотя это маловероятно, российские спецназовцы ребята опытные, но все же страховка, как говорится, лишней не бывает.
— Четвертый! Рахат!
— На связи! Проблемы?
— Нет. Просто решил предупредить, я захожу в дом с тыла.
— Седьмой прекрасно тебя видит.
— Тогда вхожу.
— Давно пора.
Давар, осмотревшись и не заметив ничего подозрительного, зашел в дом. Пока привыкал к темноте, сидевший на старом табурете Смирнов подсветил комнату фонариком направленного света.
Давар сориентировался, подошел к командиру разведгруппы, присел на перекосившийся топчан.
— Ну что, Рахат? — спросил Смирнов.
— Докладываю. Прошел несколько участков, увидел патруль, нырнул в ближайший двор, там в кусты, боевики, их было двое, прошли мимо. Хотел дождаться, когда патруль пройдет селение и двинется назад, чтобы проследовать за ним, но тут произошло непредвиденное. Патрульные остановились недалеко, стали о чем-то говорить, было неслышно, решил сблизиться, но вдруг в затылок уткнулись стволы охотничьего ружья.
— Тебя обнаружили? — встревожился Смирнов.
— Получается, да.
— Но тогда почему…
— Ты не об этом подумал. Я попал под местного жителя, — улыбнулся Давар.
— Местный житель не в заложниках?
— Хикмет Варак, так его зовут, он хорошо знал моих родственников. Когда объяснились, пришли к пониманию. Он скрывается от боевиков. И ненавидит их всем нутром.
— А где его семья?
— В Эль-Руване, это легко проверить.
— И ты доверился ему?
— Да, тот, кто скрывается от игиловцев, наш союзник. Или я что-то сделал неправильно?
— Он помог тебе?
— Да, через Хикмета я узнал и где штаб, и где место содержания заложников. Их, кстати, девять человек. Три женщины и шесть детей, один ребенок грудной.
— Где штаб?
— В доме бывшего директора школы Юнуса Хасара, рядом со школой. От дома до позиций примерно метров сто на юго-запад. Заложники содержатся в конюшне, рядом с домом Хасара. Эта конюшня раньше принадлежала директору. Она небольшая. Задняя стена со стороны сада глиняная, торцевые и фронтальная из камня. Передняя сторона с воротами выходит на дом директора школы, или штаб Радани.
— Далеко это?
— Да нет, до дома Хикмета два участка и до конюшни три, может, четыре, это меньше ста метров, да и все селение-то тянется метров на сто пятьдесят, большая часть уходит вглубь.
— Охрана штаба и конюшни?
— И там и там по одному человеку. Сейчас у Радани проблемы с личным составом, а пополнение Курмани, видимо, не решается перебросить по открытой местности, даже мелкими группами. В отсутствие средств ПВО это грозит уничтожением его боевиков. Возможно, у него нет пополнения и в Баде. В общем, у игиловцев проблемы, после того как вы уничтожили особую группу.
Смирнов поднялся, прикурил сигарету, по связи вызвал Соболя:
— Седьмой!
— Да! — тут же ответил прапорщик.
— Что у нас за обстановка?
— Все тихо, как на кладбище.
— Давай вниз, пойдем на работу.
— Рахат…
— Обо всем в комнате, конец связи! — прервал Соболя Смирнов и повернулся к Давару: — У тебя все?
— Не совсем.
— Что еще?
— Как понимаю, мы пойдем на захват конюшни?
— Наша задача отрезать заложников от «духов». Значит, к конюшне. Если стена глиняная, то мы ее пробьем.
— А часовые?
— Ты так спрашиваешь, будто служишь в комендантском взводе при высоком штабе. Снимем часовых, чтобы не подняли шум. Вот только как бы женщины не подняли гам, как услышат странные звуки со стороны задней стены.
— Вот! Об этом я и хотел сказать.
— Хотел — говори!
— Хикмет предложил свою помощь.
— И чем же он может помочь?
— Хикмет знает женщин, они знают его. Голос опознают и будут вести себя тихо.
— Брать с собой непроверенного местного? Хотя, если ты открылся ему и он был бы на стороне боевиков, то «духи» уже положили бы нас. Ладно, согласен, пусть идет. Но предупредишь, чтобы никакой самодеятельности.
— Да, конечно!
С позиции наблюдения вернулся Соболь.
— В натуре, как на кладбище. Знаешь, Боря, в жизни никогда ничего не боялся, а вот на кладбище и в таких вот брошенных селениях чувствую себя не в своей тарелке.
— А нам так весело! Но все, хватит. Рахат узнал, что необходимо для решения задачи по заложникам.
— Так быстро?
— Он, в отличие от некоторых, работать умеет.
— Ты на что намекаешь?
— Как говорит майор Жилин, я никогда не намекаю.
— Хоп! Закроем тему. Что будем делать?
Смирнов развернул на полу карту, обозначил обстановку по результатам разведки, распорядился:
— Действуем так! Цель — конюшня, место содержания заложников, а это три женщины и шесть детей, один грудной, и оборона объекта до подхода взвода сирийского спецназа. Первым выходит отсюда Рахат Давар и следует к Хикмету Варалу.
— А к нему-то зачем? — удивился Соболь.
Командир группы объяснил зачем.
— Понятно! Это нормально, — кивнул прапорщик.
— Спустя две минуты в дом Хикмета идем мы с тобой, Соболь, — продолжил Смирнов. — Дальше все пробираемся к участку бывшего директора школы и залегаем метрах в двадцати от конюшни. Ты, Дима, проводишь быструю разведку на предмет уточнения количества боевиков охранения у объекта и штаба и занятия позиции для их бесшумного устранения. Из ПМ с глушителем.
— Надо было взять с собой «Винторез»!
— А еще лучше арбалет с отравленными стрелами.
— Тоже подошло бы. А ПМ?
— Не стрелять же из АКСа?
