Вахади сел на свое место, а слово снова взял Абидир:
— Исходя из тобой, Кахан, сказанного, усиление позиций отряда не требуется.
— Нет! Того усиления, что можешь предоставить ты, а это — максимум переброска пары бронетранспортеров с других направлений и двух БМП со взводом резерва. Это не изменит ситуацию. Вот если бы у нас была самоходная гаубица… но что говорить о том, чего нет и не будет.
— Я тебя услышал. Но не понимаю одного, почему именно сейчас, когда в поселке еще есть и продукты, и боеприпасы, боевики решились на прорыв. Логичнее брать Эль-Руван, когда через неделю у нас не будет по меньшей мере продовольствия. Склады опустошаются, нормы пайка срезаны до предела, лишь детям, беременным и кормящим женщинам дается полноценный паек. Это знают в штабе Курмани. Помочь пробить наземный коридор русская авиация также не может, потому что мы находимся в прямом контакте с игиловцами. Удары, даже корректируемыми бомбами или ракетами, неизбежно нанесут потери обеим сторонам. И в этот момент, когда выгоднее всего подождать неделю-другую, когда в поселке начнется голод, взять его без потерь, Курмани решается на очередной штурм. Он атаковал нас с запада — бесполезно, атаковал нас с востока — результат тот же, с юга не атаковал, но там местность сложная и минные поля перед позициями отряда Кандиля. Теперь решил ударить в лоб, с севера, да еще с отвлекающим маневром. Зачем? Почему? Может быть, кто-то объяснит мне? Олег Викторович, ты — профессиональный военный лучшей армии мира, может, ты объяснишь?
— Попробую, — ответил военный советник. — Здесь могут быть два варианта: первый — Курмани получил приказ руководства ИГИЛ, уж с чем он связан, мы вряд ли узнаем, и вынужден атаковать, и второй — решение принято самим Курмани, дабы проявить себя. Что я имею в виду? Две попытки овладеть Эль-Руваном, закончившиеся неудачей, подрывают его позиции как полевого командира, и теперь нужно восстановить падающий авторитет.
— А не задумал ли Курмани авантюру? — заметил командир южного отряда Кандиль.
— Что ты имеешь в виду? — посмотрел на него Абидир.
— То, что отвлекающий маневр, который совершенно не нужен в данной ситуации, призван на самом деле обернуться главным ударом, а выход к северу — отвлечением наших сил.
— Ты считаешь, что Курмани может провести основной удар с запада?
— Почему нет? Он думает так: подойдет усиление к северу, мы сконцентрируемся на отражении удара от Бады, а техника резерва боевиков, оставив северное направление, пройдет на запад и оттуда проведет атаку.
— Это полная бессмыслица, — возразил ему майор Зарубин.
— Но почему? — вспылил Кандиль.
— Потому, что все перемещения игиловцев нами контролируются. Допустим, они проведут артналет, за которым ничего не последует, либо будет открыт огонь отрядом Шакира. Допустим, техника резерва двинется к отряду Халафа, что не останется без нашего внимания. Но нам-то проще перебросить в поселке технику и дополнительные силы на запад, чем Курмани, расстояние совсем другое. Затем атака с запада без артподготовки или повторный обстрел. А это раскрытие замысла, и подобную тактику игиловцы не применяют. Я считаю, что удар будет нанесен с севера, как и отвлекающий маневр проведен с запада.
— В чем может заключаться отвлекающий маневр? — спросил Абидир.
— Да в чем угодно. Например, в имитации наступления отряда Халафа. Дождутся боевики обозначенного времени, дойдут до рубежа поражения техники нашими гранатометами и либо встанут, либо отойдут назад. А вообще по замыслу Курмани важно знать, насколько достоверна информация твоего, Намир, — взглянул майор на заместителя, — агента.
— Ты сомневаешься в его данных?
— Кто такой агент, Намир? Давай только без обид. Человек хороший, подготовленный, снабженный всем необходимым для секретной работы, внедренный в стан врага. Но все же он в первую очередь человек. А человеку свойственно допускать ошибки. И не надо думать, что если наша контрразведка контролирует все и вся в окрестностях границ поселка, это не в состоянии делать игиловская контрразведка.
— Значит, по-твоему, агент может работать на боевиков и сбросил нам заведомо ложную информацию?
— Его вообще может уже не быть в живых. Канал же передачи информации остался. Я не допускаю мысли, что агент — предатель, но то, что он провалился, вполне возможно. И тогда мы совершенно не можем просчитать замысел Курмани.
— Да, перспектива, — вздохнул Абидир.
— Мой агент подал бы сигнал провала.
— Намир, — попытался успокоить его майор Зарубин. — На войне всякое бывает. И опять-таки, даже с провалом агента никакой катастрофы для обороны поселка не наступило. Жаль, конечно, человека, если он попал в лапы игиловцев, но помочь не сможем. Посему предлагаю объявить всем отрядам боевую готовность «Военная опасность», всем бойцам — на позиции, в технику, лучше скрытно. Никаких перебросок не осуществлять. Резерв держать в готовности к реагированию на любом направлении, а также командирам групп заранее определить силы, которые они смогли бы без ущерба для обороны своих участков перебросить на главное направление. Ну, а далее — по обстановке. Нам не надо суетиться, делать судорожных движений. Работали спокойно до этого времени, и надо продолжать в том же духе. На настоящий момент завладеть поселком Эль-Руван силами Курмани весьма проблематично. У него нет нужного перевеса, да и опыта в подобных делах. А штурм укрепленного района размером с поселок требует особых профессиональных навыков. Здесь нужна не только мощь, но и стратегия и тактика ведения боевых действий, а также внедрение в Эль-Руван диверсионных групп.
— Все? — спросил Абидир.
— Все, — ответил военный советник.
— На этом и порешим. Сейчас все на свои места, и начать готовиться к действиям игиловцев. У вас, братья, не так много времени. Все проводить максимально скрытно, без сомнения, за поселком активно наблюдают разведчики бандформирования Курмани. Майору Зарубину и Бакри остаться, остальным по местам. Да поможет нам Всевышний.
Командиры отрядов вышли и разъехались по своим командным пунктам.
— Мы можем проверить, не работает ли наш агент под контролем игиловцев? — обратился к своему заместителю командир ополчения. — Только давай без возмущений, спокойно, дело может принять серьезный оборот.
— Я уверен, что агент работает не под контролем, — ответил Бакри.
— А на чем основывается эта уверенность? — спросил майор Зарубин.
— Он, агент, имя его я не имею права называть даже вам, из тех, кого не заставишь работать на врага. Он быстрее перережет себе горло, чем продастся этим шакалам.
— А если он как раз и перерезал горло? Нет, пойми, Намир, никаких намеков, просто может же так получиться, что агент попал в поле зрения игиловской контрразведки? И… покончил с собой.
— Но агент выходил на связь.
— Ты лично с ним говорил?
— Нет, он сбросил информацию по каналу закрытой связи, на компьютер.
