— Поди же сюда, моя красавица, — льстиво уговаривал он. — Ты ведь говоришь на нашем языке и знаешь, чего я хочу.
Девушка не ответила ни слова — за нее говорил взгляд огромных серо-дымчатых глаз. Эти широко распахнутые, потемневшие от гнева и отвращения озера жгли Седрика презрением. Однако его это ничуть не трогало и даже не удивляло.
— Значит, собираешься сопротивляться? — осведомился он, подняв брови и пренебрежительно скривив губы. — Что ж, попробуй, девочка. Уверен, ты дорого продала свою девственность, когда Хаардрад взял тебя в первый раз, но что тебе защищать теперь? Если предпочитаешь притвориться, что все еще невинна, будь по-твоему.
— Грязная свинья! — выпалила Бренна. — Попробуй коснуться меня и проживешь ровно столько, чтобы только успеть пожалеть об этом!
— О нет, моя крошка, мне не о чем жалеть! — Седрик лишь громко расхохотался. — Неужели ты действительно надеешься, что сюда сейчас ворвется твой хозяин и потребует отмщения! Нет, девочка, меня никто не остановит! Буду иметь тебя сколько и когда захочу!
Бренна вовремя решила придержать язык. Пусть думает, что она беспомощна, пусть, ничего не подозревая, попадет в мышеловку! Это ее единственный шанс, и она им воспользуется!
Седрик начал не спеша снимать оружие. Сначала меч, потом грубый топор с зазубренным лезвием. Сколько черепов расколол этот топор? Сколько людей пали жертвой этого молодого живодера? Так ли уж велик грех разделаться с ним? Разве у Бренны нет на это права?
Седрик приблизился к девушке, захватив ее врасплох. Бренна вскрикнула, но не от страха, а от сожаления — они свалились на пол слишком далеко от того места, где был спрятан кинжал, и теперь до него не добраться!
— Победитель получает все! — пробормотал Седрик, прежде чем разорвал ее сорочку до талии. Он попытался развязать пояс, и Бренна начала отчаянно сопротивляться. Кровь брызнула из рассеченной губы Седрика. Прорычав проклятие, он с такой силой ударил Бренну по лицу, что та почти потеряла сознание и сквозь дымку, застлавшую глаза, наблюдала, как ее пояс расстегнулся словно сам собой, а сорочка распалась надвое.
Жгучая, мучительная боль скоро вернула ясность разума, как только Седрик, смеясь, стиснул ее обнаженные груди и начал безжалостно выкручивать их, щипать соски, впиваясь в нежную плоть, оставляя синяки и явно наслаждаясь ужасными криками пленницы. Пытки все продолжались, жестокие, бесконечные, пока наконец Бренна, не в силах больше выносить терзаний, не провалилась во мрак небытия.
Глава 37
Гаррик стоял в комнате Бренны, высоко подняв свечу и злобно уставясь на уже холодный пепел в очаге и два почерневших, хотя и сохранивших первоначальную форму браслета. Так вот, как она отплатила за его великодушие! Вот, как относится к его нежности и заботе!
Гаррик больше не стремился сдержать гнев: уже несколько дней домашние боялись подходить к нему. Да и почему он должен делать вид, что бегство рабыни ничуть его не задело? Слепящая ярость обуревала его с такой силой, что, попадись ему Бренна на глаза, он не задумываясь убил бы ее. Но найти беглянку не было ни малейшего шанса — на этот раз она слишком хорошо замела следы.
Никогда больше он не доверится женщине! Бренна дала слово, что не сбежит от него, и Гаррик верил, что она сдержит клятву!
— Глупец!
Он осушил кружку медовухи и вышел из комнаты. Нужно приказать сжечь все, что принадлежало Бренне. Пусть ничто не напоминает ему об этой лживой суке.
Гаррик отправился в столовую, где Модья как раз ставила на стол ужин.
— Где Эрин? — прорычал он.
— Сейчас придет. Эрин уже стар, хозяин, и теперь у него уходит больше времени, чтобы перейти через двор, — пытаясь успокоить его, поспешно сказала Модья.
— Я не просил тебя защищать Эрина, госпожа, — проворчал Гаррик, ударив кулаком по столу. — Один и могучий Top, помогите мне! Добьюсь ли я когда-нибудь послушания от собственных рабов?
Призыв к богам испугал Модью еще больше, чем ярость, и женщина вылетела из комнаты, словно эти языческие божества могли расправиться с ней. Когда Модья пробегала мимо Эрина, тот огорченно покачал головой, заметив побелевшее лицо и полные ужаса глаза женщины.
— Не стоит срывать гнев на бедняжке, — спокойно сказал он, зная, что непозволительно дерзок с хозяином. — Она ничего плохого не сделала и служит тебе, как умеет.
Гаррик разозлился еще больше:
— Ты слишком много берешь на себя, старик! Хорошо бы тебе помнить, кто здесь хозяин!
— Мне еще не изменила память, и я также прекрасно знаю, когда моему повелителю необходимы любовь и терпение.
Гнев Гаррика мгновенно остыл, но он попытался скрыть раскаяние под маской суровости и постарался поскорее объяснить, зачем ему понадобился Эрин:
— Расскажи еще раз, что происходило в тот день, когда Бренна сбежала.
— Опять? Гаррик, мы уже четыре раза возвращались к этому. Я объяснил все, что знал.
В этот момент в холле появился Перрин, но по его измученному лицу сразу было видно, что он не принес обнадеживающих новостей. Взглянув на друга, Гаррик отвернулся и продолжал допрос:
— Повтори свой рассказ, Эрин.
— Я не знал, что девушка вернулась, — вздохнул Эрин, — и того, что ты приезжал и уехал. Проклинаю себя за слабость, за то, что умудрился заболеть в тот день, принесший такое горе.
— Не стоит упоминать об этом, Эрин, — резко оборвал Гаррик. — Повтори, что случилось.
— Я подумал, что никому не понадоблюсь и отправился к Рейне за зельем. Она уложила меня в постель почти на весь день и, клянусь Богом, сумела к вечеру излечить. Я вернулся в конюшню поздно и услышал, как воет овчарка, словно гончая. Буран еще не начался, и ветра не было, так что даже мои старые уши разрывались от этих ужасных звуков. Я нашел пса одного в доме, но ничего не заподозрил, пока не понял, что он не мог развести огонь в очаге и посадить в печь хлеб, который к тому времени успел превратиться в уголья. И поскольку остальные женщины не приходили в дом, я послал Корана рассказать обо всем, что увидел. Ваших лошадей не оказалось в стойлах, поэтому я, естественно, предположил, что девушка все еще с тобой в доме Ансельма. Но прежде чем вы с Кораном успели вернуться, поднялась метель, и следы, которые ты так надеялся отыскать, скрылись под снегом.
Гаррик стиснул зубы, вспоминая, как проклинал небеса за буран, мгновенно уничтоживший все шансы быстро найти Бренну. Она исчезла без следа, и слишком много времени прошло со дня ее побега.
— И ты говоришь, что стоило открыть дверь, как Дог выскочил и помчался к парадной двери?
Эрин кивнул. Гаррик в бессильной злобе всадил кулак в ладонь:
— Я обыскал каждый дюйм земли к востоку отсюда, до самого подножия гор, но она словно сквозь землю провалилась!
— А горы? — наконец заговорил Перрин.
