Подруги совсем и не думали возражать. По опыту они знали, что засада — дело не столько опасное, сколько нудное. А у них было полно и других дел. Поважней, чем дожидаться воображаемых рыжего толстяка и долговязого брюнета…
— Но телефоны вы оставьте, — попросил у них Митя. — Как только мы их поймаем, сразу же вам сообщим!
— Можете звонить, если даже и не поймаете, — добавила Инна, в глубине души совершенно уверенная, что так оно и будет.
Даже неловко перед хорошими ребятами. Они так по-доброму отнеслись к подругам. А те просто обманули их доверие.
— Но не признаваться же нам, что мы все выдумали, чтобы проникнуть в дом? — прошептала Мариша.
Инна только вздохнула. Оставалось надеяться, что ребята на станут слишком уж усердствовать. И сидеть в засаде очень долго.
Прибыв в город, подруги первым делом отправились с визитом к матери Герасима. Очень уж им хотелось посмотреть на женщину, которая сначала позволила государству воспитать ее ребенка за свой счет, а потом явилась на все готовенькое. И теперь претендует на то, что ее сын сумел заработать исключительно благодаря своей деловой хватке и полученному воспитанию. То есть тем вещам, которые от матери ему достаться уж точно не могли.
К их удивлению, едва они заикнулись, что хотят поговорить с ней о покойном сыне, женщина тут же согласилась их принять.
— Мне так нужна помощь! — призналась она, трогательно всхлипывая в телефонную трубку. — Ах, я совершенно растеряна! Полина — эта невозможная девчонка, отказалась меня понять. Я буду только рада, если вы приедете ко мне.
— Так мы едем!
— И чем скорей, тем лучше, — заверила мать Геры.
Звали ее Елизаветой Петровной. И от своей знаменитой тезки она унаследовала лишь склонность лениться, любовь ко всякого рода потехам и развлечениям, а также умение привлекать к себе мужские сердца и руки, способные провернуть за нее всю трудную работу. А что? Стоило только вспомнить, как дочь Петра и бывшая принцесса взошла в свое время на престол. Да ее буквально посадили туда обожавшие ее солдаты Преображенского полка. Тоже, кстати говоря, весьма неоднозначная ситуация для юной принцессы.
Этой Елизавете Петровне до размаха ее тезки было далеко. Но и она старалась по мере своих скромных сил и возможностей. Едва подруги перешагнули порог ее небольшой квартирки, как сразу же поняли: любезность хозяйки была вызвана одной единственной причиной. Ей позарез была нужна помощь с устройством поминального стола.
— Завтра мы хороним моего Герочку, поминки предстоит организовать и все такое прочее, — всхлипывала женщина в белый кружевной платочек, сидя в углу кухни на удобном мягком кресле и при этом даже не делая попытки к этим самым поминкам подготовиться. — А я совсем без сил! Прямо и не знаю, за что взяться сначала!
Но насколько могли видеть подруги, браться она ни за что еще и не пыталась. Овощи для салатов лежали в раковине. Их даже еще и не помыли. И самое главное, никаких продуктов в холодильнике не было.
— Ах, в магазин пошел Леонтий Владимирович, — прощебетала дама. — Он такой благородный человек! Единственный, кто понял, как мне тяжело!
— Елизавета Петровна, а где же ваша дочь? У вас ведь есть дочь?
— Сестра Геры, — уточнила Инна. — Почему она не пришла вам помочь?
— Ах, Людочка не родная сестра Гере! Они от разных отцов.
— Но ведь она могла бы войти в ваше положение.
— У Людочки занятия в институте! Ее нельзя отрывать! Нет, нет, я должна сама.
И притвора сделала вид, что пытается подняться из кресла. Круглое упитанное тело вроде бы приняло вертикальное положение. Но только на мгновение. Тут же ноги у Елизаветы Петровны подкосились, и она со стоном упала назад, театральным жестом обмахиваясь своим платочком.
— Я так ослабела за эти дни, — принялась она жаловаться подругам, наблюдающим этот спектакль с видимым интересом. — Так ослабела! Мне кажется, что я сама не выдержу посланного мне испытания и умру!
При этом цвету лица Елизаветы Петровны позавидовала бы и Мисс Вселенная. Под глазами не было и намека на синяки, а ее показная слабость имела целью производить впечатление жуткого страдания на окружающих. Вызывать в них сочувствие и желание немедленно кинуться на помощь бедной матери.
Подруги переглянулись. Было ясно, что просто так эта особа ничего им не расскажет. Что же, им не привыкать к работе. Могут и помочь дамочке. Разумеется, при том условии, что пока они трудятся, она будет рассказывать им о своем сыне.
— Мы пока помоем и поставим отвариваться овощи, — сказала Мариша.
— И разморозим мясо, — добавила Инна, обнаружившая в морозилке порядочный кусок окорока. — Получится отличное жаркое.
— Да, да, — шептала женщина, бодро закуривая сигаретку.
Подруги насторожились. Но нет, дамочка курила хоть и облегченные сигареты, но всего лишь «Винстон». Похоже, в доме с деньгами и в самом деле было не густо. Обстановка кухни намекала именно на это. Так что наследство Герасима должно было прийтись особенно кстати.
— Мы знаем, что у вас с сыном были непростые отношения, — сказала Мариша, чтобы начать разговор. — Должно быть, в детстве он вас не радовал?
— Хулиганил? Двойки приносил? Вы его ругали, оттуда и неприязнь?
— Нет, — совершенно спокойно отозвалась Елизавета Петровна. — В детстве на Геру мне ни разу не жаловались.
— В школе?
Елизавета Петровна выдохнула струйку дыма. Кажется, она размышляла. Какая роль более привлекательна? Надрывающейся в трудах матери двоих детей? Или более трагичная — роль матери только что обретшей сына и вновь потерявшей его? Елизавета Петровна выбрала второе.
— Признаюсь вам честно, я не воспитывала Геру, — сказала она.
— Да? — сделали удивленные лица подруги.
Не одна мать Герасима умела мастерски притворяться.
— Понимаете ли, я была в таком положении, что вынуждена была отречься от сына.
Это уже было интересно.
— Так-таки и отречься? Совсем отказаться? — уточнила Мариша.
— Да, целиком и полностью. Тот человек, за которым я в то время была замужем, не понял бы появления в семье внебрачного ребенка. Ах, он был такой деспот! Из-за него я вынуждена была расстаться с родным малюткой! Подбросить его к порогу приюта! А что мне было делать? Я вынуждена была скрывать. Иначе он бы меня убил! И дитя тоже!
— Ваш муж не понял, что вы родили ребенка? — удивилась Инна.
— А он что не видел, что вы… простите, беременны?
— Нет, он был капитаном дальнего плаванья. А в тот раз рейс затянулся. Я рассчитывала, что он вернется уже через два месяца. А он вернулся только через десять месяцев!
— Другими словами, ребенка вы родили от другого мужчины. И не было никаких шансов, чтобы выдать его за родного?
