— Проезжай, дядя, — мельком глянув на него, посоветовала Мариша. — Мы тут кое-кого ждем.
— И что? Ехать-то будем? — неожиданно спросил шофер высоким мелодичным женским голосом. — Или так и будем стоять, рты разинув?
Подруги ахнули и запрыгнули в машину. Да уж, при таком раскладе толку от указаний, которые они оставили Аньке, будет чуть. Ведь ни куда везет их Этна, ни что у нее на уме, подруги так и не узнали.
Глава девятнадцатая
Затормозила Этна внезапно, впрочем, как и все, что она делала. Сначала на пути к центру города она лихо завернула на одном перекрестке, потом на другом, и наконец подругам стало ясно, что она все еще опасается слежки.
— Этна, за нами никто не следил.
— За вами — да, но за мной, боюсь, что могли, — последовал короткий ответ. — Лучше перестраховаться, чем потом локти кусать.
— А сейчас следят?
— Нет.
И, стянув с себя парик, фальшивую щетину и дурацкую кепчонку, Этна велела:
— Вылезайте. Приехали.
Они были около станции метро «Автово». И тем не менее оказалось, что им еще предстоит пройти пару кварталов по этому району, прежде чем они достигнут своей цели. И вот наконец подруги стояли перед небольшим кафе. Оно располагалось в маленьком и полутемном помещении. Хозяева кафе для дополнительного ощущения интима подсветку использовали самую умеренную. И для того, чтобы с улицы разглядеть, что происходит в кафе, нужно было обладать взглядом дикой кошки.
— Тут мы и поговорим. И если можно, то обращайтесь ко мне на «ты». Так нам будет легче общаться.
Подруги не возражали.
— Мы тебя искали.
— Знаю.
— Этна, а где ты пряталась все это время?
— У брата.
— Платона?
— Нет, у другого брата. У Феликса. У Платона условия не самые подходящие.
— Почему?
— В квартире проходной двор, — пояснила Этна. — К тому же он живет там, где и прописан. При желании место его нахождения обитания можно вычислить за считанные минуты.
— А у Феликса?
— У него совсем другое дело! Например, про ту квартиру Феликса, где я живу, не известно вообще ни одной живой душе.
С этими словами Этна распахнула перед подругами дверь в кафе. Нельзя сказать, чтобы ее фраза и прочие шпионские штучки, к которым она прибегала, чтобы оторваться от возможной слежки, сильно вдохновили подруг. Черт подери, кого так боится Этна? И в чем действительно замешана? А вдруг эти люди, которых она так опасается, все же выследят ее? И выследят именно в тот момент, когда рядом с ней будут подруги, повинные лишь в повышенной степени любопытства?
Но долго размышлять времени не было. Этна уже прошла в угол к столику на четверых.
— Присаживайтесь, — велела она подругам. — Вообще-то я думала, что вас будет трое. Платон сказал, что вы говорили что-то о своей третьей подруге.
— Да. Это у нее был день рождения, который мы отмечали в ресторане твоего брата и который закончился так трагически.
Этна помрачнела. Побарабанив пальцами по столешнице, она произнесла:
— Бедный Гера!
— Ты его любила?
Этна моргнула и быстро встала из-за стола. Подруги уже испугались, что она уходит. Но оказалось, что она всего лишь хочет заказать кофе.
— Двойной, и сварите мне его покрепче, — велела она. — И еще три раза по сто водки. И салаты.
После этого она вернулась к подругам.
— Помянем Геру, а потом поговорим, — сказала она.
— Это ты была на кладбище? И пряталась за могилами?
— Да, я.
— А почему не подошла?
— Этому было несколько причин, — туманно отозвалась Этна. — Но сначала выпьем за Геру, а потом я вам все объясню.
— Но ты же на машине?
— Я?! — вроде бы удивилась Этна. — А! Вы про тот «жигуленок». Нет, это случайная машина. Угнала со стоянки, где вас подхватила.
— Угнала!??
— Ну да, — пожала плечами Этна с таким видом, словно угон машины был делом рутинным и вполне укладывался в ее привычный образ жизни. — Так что мне о ней беспокоиться нечего. Пусть у ее хозяина о своей развалюхе голова болит.
Манера Этны вести свои дела подруг если не пугала, то шокировала. Впрочем, она попала в экстремальную ситуацию. И как еще ей было себя вести? Не исключено, если бы за ними гонялись убийцы, они бы тоже принялись угонять чужие машины, чтобы оторваться от слежки и спасти свою жизнь.
В этот момент им принесли их заказ. Этна одним глотком осушила свою чашку кофе. И потом подняла рюмку с водкой.
— Хочу выпить за самого лучшего из мужчин на свете, — глухо произнесла она. — Пусть земля будет ему пухом.
Подруги переглянулись. Этна, говоря о Гере, назвала его не братом, а мужчиной. Что это? Простая оговорка или нечто большее? Но пока они решили не торопить события, дожидаясь, когда Этна сама им все расскажет. Ведь именно для этого она их и позвала.
— Нас было пятеро, — наконец начала говорить Этна. — Две девочки и три мальчика. Все мы были очень похожи. Издалека и если не знать наших судеб, всех нас можно было принять за одну большую и дружную семью.
Да, чем взрослей становилась Этна, тем отчетливей понимала, как ей и ее приемным братьям и сестре крупно повезло в жизни. Круглые сироты, они тем не менее обрели настоящую семью и дом в лице Юлиана Ивановича и его жены — Натальи. Каждый ребенок получал от своих приемных родителей в равной мере любви и ласки. Любимчиков Юлиан Иванович не имел. И как знала Этна, он ко всем своим воспитанникам относился одинаково тепло и по-отечески.
И до тринадцати лет девочка думала, что так будет всегда.
— А потом Платону исполнилось восемнадцать, он был самый старший из нас, и ему пришлось уйти из дома.
— Как уйти?
— Отец сказал, что он достаточно взрослый и достаточно много знает, чтобы начать самому пробиваться в жизни. Он дал ему все, что мог. И теперь наступило время посмотреть, чего же достигнет старший сын самостоятельно.
Этна сначала не поверила, что отец мог просто выставить старшего брата из дома. Но постепенно до нее дошло, что точно так же отец поступит и с остальными воспитанниками. И с ней в том числе. И вовсе не потому, что не любит их. Именно в силу своей любви он предоставляет детям свободное плаванье.
— Вы в любой момент можете обратиться ко мне за советом и помощью, — говорил им на прощанье Юлиан Иванович. — Но отныне вы должны рассчитывать только на самих себя. Этому я вас учил. И надеюсь, наука пойдет впрок.
Этна и Гера были самыми младшими. И благодаря этому тяжелей всей переживали разлуку с братьями и сестрой.
