— И главное, чтобы память отца никто не посмел оскорбить наветом, что тот плохой воспитатель.
И брат с сестрой, схватившись за руки, неожиданно обнялись. Кажется, им стало легче, когда они хотя бы отчасти сумели оправдать и понять поступок Платона. Чего нельзя было сказать ни про Инну, ни про Маришу.
— Разрази меня гром, если я понимаю, чем один сын мошенник хуже, чем другой сын, но уже убийца, — произнесла Инна.
— Мне кажется, Платон поступил в высшей степени эгоистично и жестоко.
— Ага. Мог бы и письмо с признанием напоследок оставить.
— Чтобы других людей за его преступление в милицию не тягали.
И уже хором подруги закончили:
— Юлиан Иванович его бы не одобрил.
Однако это не объясняло главного. Где сейчас Платон? И как теперь искать преступника и братоубийцу?
— Я займусь этим! — пообещал мужественный Феликс.
— Ты уже навалял дел, — пробурчала Мариша вполголоса. — Разведчик хренов.
— И будьте уверены, я его найду! — не услышав ее злой реплики, воскликнул Феликс. — Я должен. Я просто обязан!
— А я тебе помогу, — добавила Этна, нежно прикасаясь к руке своего Феликса.
Этим их обещанием подругам и оставалось утешиться. Но по крайней мере теперь с Ани было снято обвинение. И можно было заняться более насущными проблемами. А в том, что они назрели, Мариша не сомневалась.
И уходя из квартиры Платона, она долго шепталась о чем-то с Этной. Причем если сначала та кивала рассеянно и слушала невнимательно, то к концу Маришиного монолога Этна явно оживилась и заинтересовалась.
— О чем вы там с ней толковали? — спросила у подруги Инна, когда они вышли на улицу.
— Хочу вернуть свой пейзаж на его законное место.
— И Этна тебе может в этом помочь?
— У меня есть один план, — таинственно сказала Мариша. — Но на этот раз только нам вдвоем, боюсь, будет не справиться.
— А при чем тут Этна?
— Она обеспечит мне силовую поддержку.
— А я? Что мы вообще будем делать?
— Одно могу тебе сказать — сегодня ночью нам поспать вряд ли удастся, — загадочно отозвалась Мариша. — Так что пользуйся случаем и выспись днем.
Инна не стала спорить.
— Только объясни мне сначала, как ты поняла, что убийца Платон?
— Я только предположила.
— Но с чего именно ты предположила такое?
— Понимаешь, это все Никита-нотариус. Он подкинул мне эту ценную мысль.
— Как?
— Помнишь, он на поминках напился и принялся рассуждать, что способ убийства уж больно несовременный? На гильотине людей не казнят со времен Французской республики.
— Да.
— И я тогда еще подумала, что он бы вполне подошел человеку несовременному, увлеченному стариной. Историку, другими словами. А кто у нас Платон? Он и есть историк! Да еще человек малость не от мира сего. Вот я о нем и подумала. Только не понимала, какой у него может быть мотив, чтобы убить брата. Но в этом, спасибо Феликсу, он мне помог разобраться.
Инна только головой потрясла. А та у нее гудела, как сотня колоколов. Инна и в самом деле ужасно устала. Сказывался недосып прошлых ночей. И потому, едва они с Маришей снова оказались дома, по совету подруги тут же завалилась спать.
— Предоставляю тебе действовать самостоятельно, — предупредила она перед этим подругу. — И надеюсь, ты не оставишь мое беспомощное тело без присмотра.
— Спи, я никуда не собираюсь уходить.
Мариша лгала крайне редко. А подругам вообще никогда. И поэтому Инна со спокойной душой отправилась в кровать. Спала она недолго. Но проснулась на закате освеженной. И едва спустив ноги с кровати, пошлепала на поиски подруги. Как выяснилось, Мариша спала в соседней комнате. Последние лучи летнего солнышка падали ей на волосы, и солнечный зайчик, казалось, запутался в их густых тяжелых прядях цвета спелой пшеницы.
Словно почувствовав присутствие подруги, Мариша открыла глаза и подмигнула. Потом она взглянула в окно и сладко потянулась.
— Ну что? По коням? — спросила она у подруги.
— По коням, — кивнула Инна, хотя понятия не имела, что это может означать.
И в самом деле, она подругу не понимала. Ехать они вроде бы никуда не собирались. Но тем не менее Мариша уселась возле зеркала. И все прихорашивалась и прихорашивалась.
— Можешь и ты нарядиться, только для самой себя, — непонятно ответила она на вопрос Инны, чего ради или кого ради наводится этот полный марафет.
Потом Мариша принялась за дела и вовсе чудные. Она собрала и скомкала простыни и большие махровые полотенца и уложила их на своей кровати. Потом сверху накрыла одеялом. Отступила на несколько шагов. Полюбовалась. Осталась недовольна и присоединила к натюрморту еще и подушку. Теперь издалека казалось, что на кровати кто-то спит, уютно натянув на голову одеяло.
— Это еще зачем? — обмерла Инна.
— Нужно, — пропыхтела Мариша. — Для правдоподобности.
Потом Марише позвонили. И она куда-то вышла. Но обратно вернулась буквально через пятнадцать минут с тортом и каким-то подозрительно угловатым свертком.
— А это еще что?
— Не беспокойся, я взяла низкокалорийную выпечку, — невозмутимо сообщила ей подруга, протягивая принесенный торт и старательно пряча загадочный сверток за спину. — Крем не из сливок, а из йогурта. Коржи с пониженным содержанием сахара и из муки твердого помола. Не потолстеем.
— Радостно это слышать. Но ты мне зубы не заговаривай. Что это за сверток?
— В свое время узнаешь. Давай пить чай с тортом.
От торта Инна с возмущением отказалась. Не могут быть сладости полезными для фигуры! Хоть тресни. Хочет Мариша прибавлять пару лишних сантиметров к талии, ее дело. А она, Инна, категорически против.
— Я буду есть куриную грудку с горошком, — буркнула Инна.
Так прошел вечер. Мариша жевала торт, а Инна уныло ковыряла свою курицу. Наконец наступила обещанная Маришей тревожная ночь, когда никому в квартире спать не придется. К удивлению Инны, которая ожидала прихода гостей, подруга потушила свет во всей квартире. Отключила звонок у телефонов и велела Инне поступить также.
— И чтобы ни случилось, ни звука! — предупредила она ее. — Иначе… ну, ты помнишь, что случилось со Стеллой.
Инна помнила и поэтому затряслась всем телом. Нервишки и так сдавали. А тут еще Мариша с ее таинственностью. Черт побери их обеих! Маришу и ее любовь к тайнам. Но любопытство превозмогло все. И Инна осталась. Настенные часы мирно тикали, отмеряя секунды, минуты, а за ними и часы. И ничего не происходило. Инна в платяном шкафу, куда ее запихнула Мариша, начала уже позевывать. Тем более что разговаривать и вообще лишний раз шевелиться Мариша ей запретила. Подруга сидела тут же. Но пользы от нее, на взгляд Инны, в данном случае было ноль.
