— И что? — сильно побледнев, спросила Леся. — Его они тоже убили?
— Нет, нет! — замахал на нее руками Коля. — Не пугайся, Лесенька! Слава богу, на такое зверство эти двое не пошли. Просто подбросили младенца в роддом.
— Но это же риск! Ребенка могли найти и вернуть родне!
— Предварительно они раздели и переодели его, чтобы ребенка не смогли опознать, — сказал Коля. — Сами знаете, маленькие дети меняются очень быстро. Уже через месяц Илюшу не узнала бы и родная мать.
Эта фраза навела подруг на новую мысль.
— А Маша? Ее кто убил?
— Глеб, — ответил Коля.
— Ты уверен?
— У нас есть свидетель, — твердо заявил Коля. — Вернее, показания свидетеля, человека, который наблюдал убийство из кустов.
— И кто же это наблюдал?
— А я знаю! — воскликнула Леся. — Это Вера — ревнивая подружка Владислава.
— Нет, — покачал головой Коля. — Не она.
— А кто же?
— В кустах прятался другой человек, — сказал Коля. — Но судить его за то, что он не пришел на помощь Маше и не спас ее от рук убийцы, мы уже не можем.
— Почему?
— Мертвых не судят, — тихо ответил Коля.
Подруги задумались. Если свидетель мертв, то как он может дать показания против Глеба?
— Все верно, — сказал Коля. — Убийство видел беглый уголовник Пасечник, а потом рассказал о нем своей сестре.
— Светке! — догадалась Кира. — Но ведь она… Она тоже умерла!
— Вот и нет! — весело заявил Коля. — Мы специально выдали убийце дезинформацию, заставив врачей в больнице пойти на обман.
— Но зачем?
— Света была опасна Глебу, — объяснил подругам Коля. — Она проговорилась, намекнув, что знает, кто убил Машу. Поэтому Глеб и пытался убить девушку, напав на нее в лесу. Для него стало неприятной неожиданностью, что Света не умерла, а всего лишь ранена.
— Он мог добить ее там в лесу!
— Как? — хмыкнул Коля. — При вас? А потом и вас всех тоже убить?
Подруги подавленно молчали.
— Одним словом, когда Света оказалась в больнице, Глеб предпринял еще одну попытку отправить свою жертву на тот свет, подменив пакеты для переливания крови, к которому готовили Светлану.
— И что?
— Если бы ошибка не была вовремя обнаружена, Света, как и задумал убийца, отправилась бы на тот свет, — ответил Коля. — И никогда не смогла бы выступить свидетелем обвинения против Глеба.
— Значит, на Свету покушался Глеб, а вовсе не ее брат? — уточнила Кира.
Коля молча кивнул.
— Не понимаю, — покачала головой Леся. — Но он сам написал на дереве: «Прости меня, Светик!»
— Верно, — сказал Коля. — Но надпись была сделана им еще дней за десять до нападения на Свету. И никак не могла являться доказательством его вины.
— А зачем же он тогда покончил с собой?
— А он и не покончил, — ответил Коля. — Его самоубийство было инсценировано.
— Кем?
— Глебом.
— О! — выдохнула Леся. — Глеб боялся, что Света проболталась брату о том… о том, кто убил Машу? И поэтому…
— Вот именно. Смерть Пасечника на совести все того же жестокого убийцы, который, как мы подозреваем, подстроил смерть Олега Сафроновича. Убил Машу. Пытался убить Свету и отдал приказ о похищении младенца и убийстве Фёклы, — сказал Коля.
Подруги молчали, подавленные всем услышанным. Господи, какая запутанная штука жизнь! Оказалось, что грубоватая Фёкла была на самом деле чистым, сильным и благородным человеком. Спасая чужого ребенка, она рисковала собственной жизнью. А милашка Глеб на деле скрывал под красивой внешностью черную душу, полную яда и ненависти.
— А что ребенок? — спохватилась Кира.
— Он в полном порядке! — заверил ее Коля. — Мы забрали его из того детского дома, куда его подбросили сообщники Глеба. Врачи уже осмотрели его и в один голос заявили, что с мальчиком все в порядке.
— М-да? Точно?
— Он находится еще в столь юном возрасте, когда подобные приключения не оставляют следа на детской психике. Ребенок просто не понимал, что с ним происходило.
— Но когда он вырастет, то поймет, — вздохнула Леся. — Ведь он лишился матери.
— Зато у него есть отец, — сказал Коля. — Этот Владислав. Он мне кажется порядочным и честным парнем. А его мать еще достаточно крепкая женщина, чтобы помочь сыну в воспитании маленького Илюши. Я с ними разговаривал, они согласны и хотят взять ребенка.
Подруги помолчали. Что ж, спорить не приходилось. Раз уж так сложилась жизнь, лучшего выхода для Илюши не найти. Все равно в семье Сенчаковых ему бы уютно никогда не было. А что касается денег Олега Сафроновича, то они не принесли счастья ни ему самому, ни его близким. Так что можно только порадоваться, что маленький Илюша навсегда уйдет из этой неприятной семейки и будет воспитываться в добрых и заботливых руках Владислава и своей бабушки, наслаждаясь их любовью.
— А можно еще один вопрос? — робко спросила Леся у Коли.
Робость ее проистекала оттого, что Коля уже закончил подъедать блинчатый пирог и теперь сидел с каким-то странно-задумчивым выражением лица, словно прислушиваясь к происходившему у него в организме. Честно говоря, подруги опасались, что он все еще голоден. И сейчас начнет требовать еще чего-нибудь пожевать.
— Можно, — вяло пробормотал Коля, и подруги перевели дух. — Спрашивайте!
— А этот противный Федор? — спросила Леся. — На самом деле он ведь не отец Маши, да?
Коля помотал головой.
— А кто?
— Один из наших оперов, — сказал Коля. — Один из самых опытных. И к тому же талантливый актер, если хотите знать.
— Да уж! — фыркнула Кира. — Одни его плевки на персидские ковры и сморкание в шелковые занавески чего стоили! Талантище!
— Ему подробно описали план дома, загримировали, придав как можно более отвратительную внешность, а мне поручили его страховать, — сказал Коля. — Меня тоже загримировали.
— Но один-то раз ваш замечательный Федор прокололся! — воскликнула Кира.
— Это когда же?
— Он заявил, что будет жить в комнате Олега Сафроновича, и сразу же пошел на второй этаж! — сказала Кира. — А ведь по легенде этот Федор был в доме впервые. Откуда же ему было знать расположение комнат?
— В самом деле, промашка вышла, — сконфузился Коля. — А я и не заметил.
— Но ничего, Глеб не обратил внимания на этот прокол, — утешила его добрая Леся.
— Да уж, крыша у парня от всех этих совершенных им убийств поехала окончательно, — сказал Коля. — Ему было уже не до таких тонкостей. Он только и думал, как бы побыстрей устранить новое препятствие, возникшее между ним и деньгами Олега Сафроновича, — Федора.
