Она не для него.
Их жизни соприкоснулись на краткий миг, а теперь снова расходятся.
Алистер уверял себя, что так будет лучше для обоих. Он был счастлив до их знакомства и хотел бы вернуться в те времена, когда еще не знал обжигающей сладости ее губ.
— Я буду всем говорить, что ты женщина другого круга, — ответил он наконец. — К тому же это правда. Все поверят, что я оказался для тебя недостаточно хорош.
Морган вздрогнула. То же самое ей говорил Поль. Я для тебя недостаточно хорош. Ты заслуживаешь лучшего.
— Почему бы нам не сказать, что мы приняли обоюдное решение расстаться? — бесцветным тоном спросила она.
— Так и сделаем, если хочешь. В принципе, отчасти так оно и есть.
— Да, — тупо согласилась Морган. — Так и есть.
* * *
Прощание вышло просто ужасным. Алистер был мрачным, Полли и Фиби заливались слезами, а собаки грустно смотрели на людей.
— А что случилось? — рыдая, спросила Полли. — Мы думали, вы с папой счастливы вместе.
— Вы поссорились? — ревела Фиби. — И он не захотел извиняться? Мы могли бы его уговорить!
Морган сглотнула, едва сдерживая слезы.
— Нет, ничего такого не было. Просто мы с вашим папой так решили.
— Но почему?! — всхлипнула Фиби. — Разве ты его больше не любишь?
— Это все… очень сложно, — уклоняясь от ответа, произнесла Морган. — Иногда что-то просто не получается. Папа же говорил вам, что это только эксперимент, — напомнила она, чувствуя, как сжимается горло. — Мы с вами по-прежнему друзья, верно?
— Но мы будем очень по тебе скучать! — девочки прильнули к ней, обнимая за талию. — Можно, мы и дальше будем навещать тебя?
— Конечно, — Морган крепко прижала их к себе. — Приходите в любое время.
Отпустить их оказалось невероятно трудно. Морган стояла на ступеньках и смотрела, как Алистер сажает убитых горем девочек и собак в машину.
Ей всегда казалось, что разбитое сердце — это всего лишь красивое словосочетание, но сейчас ей казалось, что ее собственное сердце не просто разбили. Растоптали.
Таллула сидела у ее ног. Морган подняла ее на руки и крепко прижала к груди в поисках утешения. Алистер развернул машину, помахал рукой на прощание и уехал в свой дом в Инглтоне, в котором для нее не было места.
Близняшки явились через два дня.
— Мы хотели заглянуть вчера, но папа сказал, что нельзя приходить каждый день, — объяснили они.
— Он сейчас очень строгий и постоянно ворчит, — пожаловалась Полли. — Берт и Тип ужасно скучают по Таллуле. Мы спросили, можно ли нам вернуться в твой дом, и тогда папа на нас накричал. Велел никогда даже не заикаться об этом, но я не понимаю… Ведь мы были здесь так счастливы… и ты тоже была счастлива, верно, Морган?
— Да, — отозвалась она. — Была.
Проходили дни, и постепенно Морган начала забывать, что такое счастье. Она знала, что нужно делать. Ей уже не раз доводилось запирать боль в таких отдаленных уголках души, что ее пульсацию было почти невозможно ощутить.
Морган всегда гордилась своей способностью собираться даже в самые несчастливые моменты. Она умела начинать все с нуля… Но только не в этот раз. Морган чувствовала себя так, словно взвалила на плечи три тонны печали, которые теперь клонят ее к земле.
У них с Алистером не было никаких отношений.
Два поцелуя еще ни о чем не говорят. Он ничего не обещал. И ничем ей не обязан.
Минти уже начала волноваться за сестру. Интуиция близнецов подсказала ей, что случилось что-то плохое. Она позвонила Морган в тот же вечер, когда Алистер уехал.
— Почему ты просто не поговоришь с Алистером? Расскажи ему о своих чувствах.
— Не могу.
— Тогда поезжай к ним, — предложила Минти, но Морган не захотела даже слышать об этом.
— Нет, сестренка. Больше никаких отношений. Меня уже тошнит от постоянной душевной боли. Я вернусь на работу.
— Это уже не твоя компания.
— Значит, я начну давать консультации, — упрямо возразила Морган. — Я могу предложить желающим начать свое дело начальное финансирование и хорошие советы по основанию фирмы.
— И снова с головой уйдешь в работу, — неодобрительно произнесла Минти. — Как это на тебя похоже!
— И я хочу продать Инглтон-Холл.
— Нет, Морган! — с ужасом воскликнула сестра. — Ты же так любишь этот дом!
— С ним связано слишком много воспоминаний. Я уже все решила. Завтра приезжают оценщики.
Наконец-то я на пути к выздоровлению, поздравила себя Морган, вешая трубку. Нужно как можно скорее выбросить семью из головы и снова начать жить для себя.
Только это оказалось не так легко. Морган выставила Инглтон-Холл на продажу и разработала несколько планов по началу своей деятельности как консультанта, но жизнь по-прежнему казалась ей пустой и бессмысленной, а сердце тосковало по тому теплу, которым его мог наполнить только один человек.
Она работала каждый день от рассвета до заката, пока не падала в постель, совершенно измученная. Морган привыкла подолгу гулять с Таллулой, чтобы как следует измотать себя физически. Собачка стала куда стройнее, но даже это не радовало несчастную хозяйку.
Ссутулившись и склонив голову под моросящим дождиком, Морган упрямо чавкала по лужам пасмурным июльским днем. Погода как никогда соответствовала ее настроению, но Таллула, ненавидевшая слякоть, понуро тащилась позади. Они дошли почти до самых дверей, когда Морган внезапно подпрыгнула на месте и резко обернулась.
Рядом с ее «порше» остановилась знакомая замызганная развалюха.
Машина Алистера.
Сердце болезненно заколотилось о ребра, легкие отказывались втягивать воздух, и она не могла даже шевельнуться. Наконец задние двери машины распахнулись, и оттуда выскочили Полли, Фиби и две собаки.
Полли первой добежала до Морган и бросилась в ее объятия.
— Морган, не уезжай! Ты не можешь уехать!
— Пожалуйста, Морган, останься! — вторила Фиби, вцепившись в ее руку.
— Девочки, возвращайтесь в машину, — голос Алистера перекрыл их горестные просьбы и лай возбужденных собак.
Морган видела, как он идет по дорожке. Алистер явно был очень зол. Плечи решительно расправлены, губы сжаты в прямую линию.
— Мы только хотели побыть с Морган, — начала было Фиби, но отец прервал ее:
— Делайте, как я велел. Возвращайтесь в машину. Это наше с Морган дело.
Девочки сочли за благо повиноваться. Они неохотно отпустили Морган и поплелись к машине.
— Будь вежлив, папа! — со слезами в голосе крикнула Фиби. — Ты ведешь себя просто ужасно.
