Против таких слов у нее не было никакого иммунитета. Помимо ее воли он становился властителем ее души и тела.
Он обнял ее за спину и прижал к себе. Несмотря на то что он был выше ее, их тела идеально совместились. Их бедра тесно прильнули друг к другу, и ее губы невольно раскрылись, позволяя ему углубить поцелуй.
Мадлен испытывала неземное блаженство. Ей показалось, что ее мозги расплавились в сладостной истоме и она совершенно не способна соображать. Никто так не целовал ее никогда. Анри всегда отличался нетерпеливостью и предпочитал не тратить время на поцелуи. Слишком самоуверенный и занятый только собой, он не очень-то заботился о ее ощущениях.
Все ее тело трепетало от его ласковых и в то же время страстных прикосновений. Она все меньше была способна контролировать себя.
Но, если она отдастся ему, позволит продолжать, она пропала. Слабый голос разума все еще доносился до нее из глубины замутненного сознания. Собрав последние силы, она положила руки ему на грудь и попыталась оттолкнуть его.
С таким же успехом она могла надеяться сдвинуть гору.
— Пожалуйста, позволь мне уйти, — взмолилась она.
Его руки еще больше напряглись, держа ее в плотном кольце.
— Но почему? Я же вижу, что тебе хорошо со мной.
Слишком хорошо, подумала она с отчаянием.
— Ты мне обещал, что не будешь ничего делать без моего желания, — напомнила она ему торопливо. — А я не хочу, чтобы ты продолжал.
— Но мы оба знаем, что это не так. Ну хорошо, — слегка улыбнулся он. — Я остановлюсь, если ты убедишь меня, что действительно этого хочешь.
Как она может убедить его, если не может убедить себя саму?!
Луи обхватил ладонями ее лицо, притянул к себе и принялся осыпать поцелуями.
Не в состоянии противостоять, Мадлен поддалась его требовательным губам и приоткрыла рот. Выиграв это маленькое сражение, он не остановился. Одной рукой он развязал пояс ее халата, снял его и бросил на пол.
Сквозь тонкую ткань рубашки он жадно обхватил ее грудь. В ней словно что-то перевернулось от острых неизведанных ощущений. Луи поднял голову и, не отрывая глаз, с удовлетворением наблюдал за выражением ее опрокинутого лица, в то время как его пальцы сжимали ее сосок.
Легкий стон невольно вырвался из ее груди.
Его рука замерла.
— Посмотри на меня, Мадлен, — сказал он. И когда ее тяжелые, словно пудовые, веки поднялись, он спросил: — Ты хочешь, чтобы я остановился?
Она поняла, что, если сейчас скажет «нет», он на самом деле остановится.
Но она не хочет этого.
Столько лет она подавляла свое естество, стремление любить и быть любимой, строила глухую стену, чтобы сохранить себя для одного-единственного мужчины.
Однажды она решила, что этот мужчина — Анри. Но ошиблась…
— Мадлен, — он слегка потряс ее за плечи, — что ты решила?
Она вздохнула и согласно кивнула. Красивое лицо Луи озарила победоносная улыбка.
— Чтобы не было ошибки, я хочу услышать твой громкий ответ.
— Я не хочу, чтобы ты останавливался.
— В таком случае сними рубашку, — услышала она его шепот у самого уха.
Это был вызов, и она приняла его, зная, что зашла слишком далеко. Она стянула рубашку через голову и бросила ее к ногам. По ее телу пробежала легкая дрожь в ожидании его ласк.
Но он, казалось, не спешил. Медленно и оценивающе его взгляд скользил по каждому изгибу ее прекрасного тела — по маленькой крепкой груди, тонкой талии, стройным округлым бедрам, длинным ногам с изящными лодыжками.
— Я никогда еще не видел такого совершенства, — наконец мягко произнес он. — Ты воплощенная мечта любого мужчины.
Он провел кончиком пальца по ее соскам, слегка касаясь их.
Мадлен стояла словно статуя, залитая золотистым светом лампы. Пальцы Луи неожиданно сжали темно-розовые окружности сосков, и она выгнулась от удовольствия.
Его действия вызывали у нее чувственное наслаждение, но, кроме того, глубоко смущали ее. Он заметил это и спросил:
— Что-нибудь не так?
— Я слишком старомодна, и мне нелегко воспринимать все, что сейчас происходит.
На мгновение он замер в удивлении, а потом принялся целовать ее зардевшееся лицо быстрыми нежными поцелуями.
— Моя дорогая! Если ты на самом деле так скромна, мне не хочется ничего исправлять. В наше время скромность встречается так редко, что я нахожу огромное удовольствие начать наши отношения тогда, когда ты еще сохранила это качество. — На его лице отразилась плутовская улыбка. — Кто знает, будешь ли ты такой же скромницей в конце?
— И когда же он наступит? — Она едва узнала собственный голос.
— Может быть, никогда.
Она отвернулась. Это было больше, чем она ожидала, но меньше, чем то, на что надеялась и о чем мечтала.
Но как она могла на что-либо рассчитывать? Ведь он ничего не обещал. Единственное, что он сказал ей: «Я хочу тебя».
По взаимному согласию они решили стать любовниками на одну ночь. Никто из них не заговаривал о будущем.
Он пальцем повернул ее лицо к себе.
— Ты что-то скрываешь?
Нет, ей не в чем сомневаться. Что бы ни случилось потом, даже если судьба распорядится так, что она на всю жизнь останется одинокой, эту ночь она хочет провести в его объятиях.
В ответ на его вопрос она приподнялась на цыпочки и в первый раз сама поцеловала его в губы.
У него вырвался звук, похожий на стон и рычание одновременно. Он крепко обхватил ее руками и стал страстно целовать лицо, шею, грудь. Ловким движением он развязал пояс своего халата и сбросил его.
Она затаила дыхание, не в силах отвести от него глаз.
Как он прекрасен! Настоящий образец мужской красоты — широкие плечи, узкие бедра, длинные сильные ноги и тигриная ловкость во всех движениях.
— Дай мне знать, когда насмотришься, — с ласковой усмешкой сказал Луи. — Впрочем, не смущайся. Когда ты смотришь на меня так, я чувствую себя как бог.
Он плотно прижал ее к себе. Два обнаженных тела слились в одно.
Может быть, завтра она об этом пожалеет, но сейчас она чувствует только голод, требующий удовлетворения.
Луи все прочитал по ее глазам, высоко поднял ее на руки, понес к постели, откинул одеяло и бережно уложил. Она ожидала, что он присоединится к ней, но он выпрямился и пошел к лампе. Сначала она решила, что он хочет погасить свет, но он поднес лампу к кровати и поставил ее рядом на столик.
Мадлен тихо спросила:
— Зачем ты ее принес? — Она надеялась, что в темноте он не будет видеть ее смущения.
