Она поняла, что он поддразнивает ее, и улыбнулась.
— Ну, я о вас знаю не так уж мало. Вы сын уважаемого всеми месье Мориса и новый хозяин Шато дю Буа.
— В таком случае вы можете быть спокойны и не опасаться меня…
— Я этого не говорила, — вырвалось у нее.
Зеленые глаза сверкнули улыбкой, он хитро посмотрел на веточку омелы, которую подвесил над камином.
— Ах, вот что вы имеете в виду! Да, думаю, эта веточка чудом не воспламенилась.
Ясно, что он намекал на ее реакцию на его поцелуй.
Мадлен вспыхнула и сердито ответила:
— Едва ли стоит, чтобы что-либо воспламенялось!
— Вы опасаетесь, что я могу использовать ее еще раз? — спросил он, глядя на веточку, и глубоко вздохнул. — А, право, жаль, ведь сейчас праздник. Впрочем, только если вам это будет приятно и позволит чувствовать себя в безопасности… Ну а теперь, что бы вы хотели съесть еще? Фрукты? Сыр? Рождественский пирог?
— Спасибо, больше ничего, — натянуто ответила она.
— Тогда я приготовлю кофе.
Пока он заливал воду в кофеварку и ставил на поднос сахар, сливки и чашечки из тончайшего китайского фарфора, она обдумывала сказанное им.
Странно, но, после того как вслух были обозначены ее страхи, атмосфера разрядилась и стала более легкой и дружественной. Проблема состоит исключительно в ее реакции на него, в том, что в его присутствии она испытывает непонятное напряжение… Тогда как он, наоборот, явно радуется ее обществу.
— Не будете ли вы так добры?..
Она посмотрела в его сторону, и, предваряя его просьбу, подвинула к нему сервировочный столик.
Он поставил на него поднос и спросил:
— Какой кофе вы предпочитаете?
— Немного сливок и без сахара, пожалуйста.
Она обратила внимание, что себе он налил один кофе, без сливок и сахара.
Они пили кофе и, не говоря ни слова, наблюдали за огнем в камине. Им молчалось удивительно легко, как будто они сто лет знают друг друга. Перспектива провести с ним остаток вечера уже не пугала ее.
Когда чашки опустели, Луи весело спросил:
— Чем мы займемся, прежде чем отправимся спать?
— Давайте я помою посуду.
Он покачал головой.
— Успеется. Я имел в виду какие-нибудь развлечения. Здесь, конечно, есть телевизор, но в гостиной такой ледник, что вряд ли вам захочется его смотреть.
— Я не очень люблю смотреть телевизор, — сказала Мадлен. — Я бы предпочла что-нибудь почитать.
— Я с вами солидарен. Слава Богу, книг у нас сколько душе угодно. Кроме библиотеки отец собрал большую коллекцию книг первого издания.
— На самом деле? Это так интересно!
— Я не слишком в этом разбираюсь, — сказал Луи. — Если захотите, я вам как-нибудь ее покажу.
Предложение было сделано небрежным тоном, но она ответила с нескрываемым энтузиазмом:
— Спасибо, с большим удовольствием.
— Как вы понимаете, составление каталогов и тому подобное требует много времени, вот почему отец пригласил Мари Мюрье в качестве секретаря.
— Я и понятия не имела, что ваш отец коллекционировал книги, — заметила Мадлен.
Ей показалось, что по лицу Луи пробежала тень сердитого недоверия и тут же исчезла.
— Вы меня удивили. Я всегда считал, что это известно всем, по крайней мере тем, кто его знал.
— Я же говорила, что не была знакома лично с вашим отцом. Я только слышала о нем.
— Неважно. Если вы с ним занимались одной и той же деятельностью, то должны были быть наслышаны о его увлечении коллекционированием книг.
Мадлен удивилась, почему он так настаивает на своем, и покачала головой.
— Не обязательно. Видите ли, если становится известно, что состоятельный коллекционер интересуется какими-то изданиями, цена на них баснословно вырастает. Поэтому обычно серьезные коллекционеры предпочитают действовать через агентов, оставаясь в тени.
Она не была уверена, что убедила его. Лицо Луи ничего не выражало. Зеленые глаза оставались непроницаемыми, скрывая мысли.
Через минуту он пожал плечами и с легкостью произнес:
— Это разумно, я думаю. Покупка и продажа — это бизнес, не имеет значения, о каком товаре идет речь.
Она успокоилась, ей было приятно, что он согласился с ней. И все-таки почему он ей не поверил? Какая, по его мнению, причина могла заставить ее солгать?
Неожиданно поленья в камине рассыпались, и тысячи искр разлетелись по сторонам. Луи встал и длинными щипцами поправил дрова.
Вернувшись на место, он улыбнулся ей, и почему-то от этой улыбки у нее перехватило дыхание и быстрее застучало сердце.
— Теперь, пожалуй, мы можем вернуться к нашей дискуссии, — сказал он, продолжая улыбаться.
— К нашей дискуссии? — спросила она рассеянно.
— Если помните, мы с вами обсуждали перспективы развлечений на сегодняшний вечер. Мы исключили телевизор, следовательно, осталось два варианта…
— Два?
Он искоса посмотрел на веточку омелы над камином, потом с нескрываемым удовольствием стал наблюдать за румянцем, выступившим на ее щеках.
Стиснув зубы, Мадлен спросила как можно спокойнее:
— Может быть, здесь есть карты или шахматы?
— Раньше были, но понятия не имею, сохранились ли они. — Его лицо внезапно застыло, и он продолжил: — Единственные игры, которые признавал мой отец, это развлечения с женщинами… Или скорее с девчонками, которые годились ему в дочери. — Выражение ее лица заставило его спросить: — Неужели вы не знали?
— Нет. — Она всегда представляла себе месье Мориса Лакруа образцом респектабельности и высокой морали.
Зеленые глаза продолжали сверлить ее.
— Даже не догадывались?
— Нет.
— Теперь моя очередь удивляться. Хотя он всегда был осторожным человеком и умел вести себя с разными людьми по-разному. В таком маленьком городке, как Безанвиль, легко стать объектом для сплетен.
— Я никогда не слышала о вашем отце ничего порочащего его, — еще раз подтвердила она.
Луи пожал плечами и неожиданно сменил тему разговора.
— Что вы успели посмотреть в Шато дю Буа?
Мадлен удивилась, он ведь прекрасно знает ответ.
— Холл, кухню и библиотеку, — тем не менее сказала она.
— Значит, вы не видели старую часть дома?
— Нет, я даже не представляю, где она расположена.
— Это почти таинственное место. Там есть секретные места за раздвижными панелями. Я могу показать вам, если хотите. Мне кажется, что в снежную рождественскую ночь это как раз то, что надо.
