Он взял со стола Галинину змейку, собрал остальные драгоценности и пошел к выходу. Подруги переглянулись и последовали за ним. Дома у Сергея Николаевича было тихо.
— Вероника сейчас в своем женском клубе, — сказал он девушкам. — Она состоит членом в ряде каких-то клубов. В ее расписании еще теннис, бассейн и борьба. Раз в неделю тренажерный зал, сауна и массаж. Потом визиты к косметологу, визажисту и парикмахеру. Собственно, из этого и складывается ее жизнь. Если не считать, конечно, магазинов и ателье.
— Она нигде не учится? — спросила просто для поддержания разговора Инна, которой было глубоко плевать, учится Вероника или нет.
Но ее вполне праздный вопрос поверг Сергей Николаевича в состояние крайнего возбуждения. На лбу выступили капли пота, лицо покраснело, а руки задрожали.
— Нет, она не учится, — процедил он сквозь зубы и почти злобно швырнул альбом девушкам.
Подруги недоуменно переглянулись и принялись изучать фотографии. По большей части там были запечатлены какие-то пожилые полные дамы и высокие военные. Изредка попадались миловидные детишки. Сергею Николаевичу удалось взять себя в руки, он подсел к девушкам и принялся объяснять, где кто.
— Это вот мать Татьяны, — говорил он, показывая на фотографию, на которой была запечатлена высокая женщина в темном свободном плаще. — Это она в спектакле «Цезарь и Клеопатра». Она же в спектакле «Жизнь женщины». Тут она играла падшую женщину высокого класса. А здесь она в спектакле «Галатея», где ее партнером был супруг — отец Тани. А вот, — сказал Сергей Николаевич, перевернув страницу, и голос его прервался, — и сама Таня.
Девушки жадно впились глазами в изображение матери таинственной Наташи. На них действительно смотрела красавица. Ее удивительно правильным чертам лица, может быть, недоставало одного — жизни.
Женщина на фотографии напоминала статую.
— Прекрасна и холодна, — словно прочел их мысли Сергей Николаевич. — Такой она и была, когда я встретил ее в первый раз. Такой она и была до того… — но тут он снова прервался.
— Она была единственной дочерью в семье?
— Единственным ребенком, — кивнул Сергей Николаевич. — Но это не значит, что она была избалована. Вовсе нет, ее родителям просто не хватало времени, чтобы избаловать ее, виделись они с дочерью редко. Теперь я понимаю, что Тане сильно недоставало любви и тепла. В поисках его она и провела свою недолгую жизнь. Но тогда я был молод и не понимал этого. Я видел перед собой прекрасную холодноватую оболочку и не задумывался о том, что под ней может находиться страдающая душа. Мне бросалась в глаза лишь внешняя сторона — богатый дом, обеспеченная жизнь, множество хорошей еды и красивые наряды Тани. Я же родился и вырос совсем в другой обстановке. Отца у меня не было, мать, учительница, получала гроши. Так что каждая новая рубашка, которую она мне покупала, становилась для меня грандиозным событием. Мне в детстве так многого не хватало — и одежды, и игрушек, которые были у моих более счастливых товарищей, что я искренне считал их мерилом жизненных ценностей.
Тогда я еще не понимал, что счастлив человек может быть и в самом скромном жилье, если рядом с ним те, кто искренне любит и нуждается в нем. Но понял я это лишь с годами, когда приобрел все то, о чем так истово мечтал в детстве, и понял, что счастья я так и не познал.
— Можно нам взять фотографию вашей жены? — спросила у него Инна.
— Возьмите, только потом постарайтесь вернуть, — сказал Сергей Николаевич. — Под старость становишься сентиментальным.
— Вы любили свою жену? — тихо спросила у него Юля.
Сергей Николаевич молча кивнул, в его глазах блестели слезы.
— Сначала я безумно был в нее влюблен, потом я ее возненавидел, а когда она умерла, я понял, что она и была моей жизнью. Ничего дороже ее у меня не было и не могло быть.
И Сергей Николаевич внезапно разрыдался. Девушки растерянно смотрели на него, не зная, что предпринять. Наконец Юля решилась, подойдя к рыдающему мужчине, она ласково похлопала его по вздрагивающей спине. Сергей Николаевич судорожно дернулся и, припав к ее плечу, выложил такую историю.
С Татьяной он познакомился на студенческом балу в своем архитектурно-строительном институте.
При виде словно бы плывущей по воздуху девушки у Сергея Николаевича, тогда еще просто Сергея, захватило дух, и он понял, что эта девушка — его судьба.
Татьяна, дочь весьма обеспеченных родителей, часто выезжавших на гастроли за рубеж, могла похвастаться красивыми модными тряпками, обувью, бижутерией. На фоне остальных студенток, одетых в дешевенькие, часто пошитые мамами и бабушками платьица, она выглядела прекрасной принцессой.
Поговорив с Таней, Сергей сразу смекнул, что девушка эта из особой семьи. Что-то вроде прекрасной чужестранки. Но от этого его чувство, как ни странно, разгорелось с еще большей силой. Не отдавая себе отчета в том, что ему нравится в девушке больше, она сама или то, что стоит за ее спиной, Сергей принялся ухаживать за Татьяной с большим пылом.
Родителям благонравный и обожающий их дочь Сережа пришелся по вкусу. Он был хорошо воспитан, довольно начитан, а «приданое» в виде жалкой двухкомнатной хрущевки их не отпугивало. В апартаментах Таниных родителей, состоявших из пяти огромных комнат, было достаточно места не только для молодого зятя, но и для будущих внуков. Увы, дождаться внуков ни Раисе Владимировне, ни Анатолию Борисовичу так и не удалось. Они скончались друг за другом в течение полугода. И не успело пройти и трех лет после замужества дочери, как Татьяна и Сергей остались вдвоем в огромной квартире.
Годы шли, а дети у супругов появиться не спешили. Сергей Николаевич возил жену по курортам и лечебницам, но там только руками разводили. Татьяна была полностью здорова. Сергей смирил мужскую гордость и тоже прошел обследование, но и с его стороны был полный порядок. Однако детей по-прежнему не было. Сергей страдал, тем более что жену, похоже, такая ситуация устраивала.
За годы, прожитые вместе, Сергей ни разу не изменил жене. Верней, был такой эпизод, но не по его инициативе. Но, увы, этот эпизод имел последствия.
Вообще же даже мысли об измене у него не возникало, хотя по долгу службы он частенько отсутствовал дома месяцами. Зато после его возвращения супруги наверстывали упущенное, днями не вылезая из постели. И вот на двенадцатом году их супружества, месяца два спустя после очередного возвращения Сергея из командировки, Татьяна призналась ему, что, вероятно, беременна.
К счастью, которое испытал Сергей, примешивалась гадостная мыслишка: очень уж кстати это получилось, сразу после возвращения. Мерзкий червячок сомнения начал точить Сергея Николаевича все сильнее и сильнее. Беременность у Татьяны проходила легко, как вдруг судьба нанесла Сергею Николаевичу коварный удар. Как-то раз, возвращаясь с работы раньше обычного — у него неожиданно разболелся желудок, Сергей Николаевич в удивлении остановился у своей двери.
