Из парадного тем временем появился Абрам Моисеевич. Одет он был в драповое пальто и шляпу, несмотря на теплую солнечную погоду. В руках держал трость. Старик огляделся по сторонам и торопливо зашагал прочь от дома.
— Куда это он? — удивилась Юля. — В университет нужно ехать совсем в другую сторону.
— Да? — очнулась Инна. — Ну-ка за ним.
Было видно, что ювелир спешит. Он поймал первую попавшуюся машину, назвал шоферу адрес и, не торгуясь, сел в салон.
— Они свернули на Пороховые, — сказала Юля спустя несколько минут. — Никогда не слышала, чтобы там был университет.
Машина, на которой ехал старый ювелир, остановилась возле ювелирной фабрики «Русские самоцветы», располагавшейся напротив вестибюля станции метро «Ладожская».
— Где-то тут и был спорный участок земли, который Серега захапал у Коли, — заметила Юля.
— Подожди ты, — перебила ее Инна. — Он заходит внутрь. Что ему там понадобилось?
— Сходить? — предложила Юля. — Старик вроде бы не слишком хорошо видит. И кому он там собирается читать лекции по минералогии? Зачем ему понадобилось заметать следы?
— Иди, — согласилась Инна. — Только будь осторожней, чтобы этот старый крот тебя не заметил.
Юля торопливо поднялась следом за ювелиром по каменным ступеням, миновала стеклянные двери и оказалась в вестибюле, по обеим сторонам которого находились ювелирные салоны. Тут толпилась масса народу, но старика не было видно. Юля немного растерялась. А что, если хитрый старикан прошел через турникет и охрану сразу на фабрику? Наверное, его тут отлично знают. Все-таки заслуженный ювелир. Как она тогда выяснит, к кому он приходил?
Но ее опасения оказались напрасны. Она увидела Абрама Моисеевича, пройдя немного в глубь магазина-салона. Старик что-то взволнованно объяснял молоденькой продавщице. Девушка отрицательно мотала головой. Похоже, Абрама Моисеевича ее слова немного успокоили. Он довольно закивал, потрепал девушку по щечке и вышел из магазина, но не на улицу. К удивлению Юли, старик достал мобильник и позвонил.
Юля изо всех сил пыталась услышать, с кем беседует старик, но, увы, ей это не удалось, хотя народу вокруг было много, так что она смогла подобраться к старику довольно близко. Закончив разговор, старик убрал трубку, но на улицу так и не вышел. Еще минут десять он бродил вдоль прилавков с выставленным товаром. Время от времени он довольно щурился, порой брезгливо морщился, но по большей части смотрел довольно безучастно.
Наконец он все же вышел на улицу. Здесь народу было меньше, и Юле пришлось подглядывать за стариком из вестибюля. Ей прекрасно было видно, как к Абраму Моисеевичу подошел средних лет черноволосый мужчина в светлом костюме. Они поздоровались за руку и отошли с солнцепека под затененную арку.
Господи, да о чем же они беседуют? Юля решила рискнуть. Она подобралась к увлеченным беседой мужчинам довольно близко и превратилась в слух.
— Я тебе говорю, этим делом занялась милиция, — взволнованно объяснял Абрам Моисеевич своему собеседнику. — Я это почувствовал, как только они перешагнули мой порог.
— Но я ни в чем не виноват, вы же знаете. Сейчас не тридцатые годы, частное предпринимательство не запрещено.
— Делай как знаешь, но я тебя предупредил. Я знаю, что ты делал этот браслет по его заказу. Я сам послал мальчишку к тебе. Об этом знают трое. Ты, я и он.
Сергей мертв, я буду молчать, зачем тебе встревать в это дело?
— Как скажете, — пожал плечами молодой коллега ювелира. — Вам видней, я знаю, что вы желаете мне только добра. Хорошо, я буду молчать, тем более что ко мне еще никто не приходил.
— Вот и хорошо, — одобрил Абрам Моисеевич. — А прийти еще придут, можешь мне поверить.
Как он объяснил тебе, что хочет иметь копию?
— Сказал, что ему нужна пара.
— Пара! — фыркнул старик. — Совсем нет у людей вкуса. Пара! Я бы отдал все на свете, чтобы хотя бы подержать в руках истинную пару для змейки.
— Ладно, папа, мне пора. — Ага, обрадовалась Юля, значит, это сын старого ювелира. — У меня работа. Если у вас больше нет ко мне дел, я пойду.
И вам тоже нужно возвращаться домой, зачем вы приехали по жаре? Вам снова будет плохо.
— Мне будет еще хуже, если тебя возьмут по обвинению в убийстве, — проскрипел старик. — А звонить я не мог, как знать, может быть, они уже прослушивают твой телефон.
Мужчины разошлись, а погруженная в задумчивость Юля вернулась в свою машину и передала подслушанный разговор Инне.
— Значит, заказывал копию Серега, — сказала она. — И заказывал для кого-то, а не для того, чтобы подложить копию в шкатулку жены. Но кому он ее передал? И зачем ему это понадобилось?
Увы, ответы на эти вопросы покойник унес с собой в могилу.
— Ящерица, ящерица, — тем временем задумчиво бормотала Юля. — Черт, не могу вспомнить.
— О чем ты? — полюбопытствовала Инна.
— Не могу понять, мне кажется, что я где-то в последнее время уже видела женский браслет в виде ящерицы с изумрудной чешуей. И где-то совсем рядом.
— Напрягись, — попросила ее Инна. — Может быть, в музее?
— Нет, точно не в музее, — отмахнулась Юля. — Я там сто лет не была. Нет, тот браслет, который я видела, не был экспонатом. Его носили.
— Ну, давай вспомним всех женщин, которых ты встречала в последние дни.
Добрых полчаса подруги, перебивая друг друга, припоминали, а потом выкрикивали имена своих знакомых, но ни одно из них не подошло.
— Нет, так у нас ничего не получится, — грустно сказала Юля. — Может, потом вспомню. У меня всегда так, думаю, думаю, а потом, когда уже и не думаю вовсе, вдруг совершенно неожиданно вспоминаю.
И подруги решили позвонить Коле, который следил за домом Сергея Николаевича, чтобы узнать, не появлялась ли там Вероника. Но его мобильник не отвечал.
— Этот лентяй уже вернулся домой на свой мягкий диван, — сказала Инна. — Вот послал бог помощничка. Ничего доверить нельзя.
— Поехали к нему, застукаем на месте преступления — спящим на диване, — усмехнулась Юля, заводя машину.
Дверь им открыл заспанный Колин папа, похоже, все в тех же семейных трусах.
— Нам нужен Коля, — сказала Юля. — Он дома?
— Нет его, — буркнул отец. — И не будет.
— Как? — ужаснулась Юля. — Он снова пропал?
— Никто не пропал, — недовольно буркнул Колин отец. — Он уехал в Сосново.
— В Сосново? — переспросила Юля, чувствуя, как сжимается ее сердце. — А что там, в Соснове?
Зачем он?..
Она не договорила, но Колин отец и так все понял.
