…Синди размяла затекшие мышцы, отложив в сторону заполненные документы по налоговой отчетности. Может быть, для такой работы ей следовало нанять опытного бухгалтера? Ее никогда не пугали цифры, но если возникал вопрос о том, как лучше распорядиться свободным временем, то она всегда приходила к выводу, что лучше его все-таки потратить на свое любимое занятие.
И это напомнило ей об обещании, данном Эйнджелу. А также о самом Эйнджеле. Он возник, ворвался в ее память ярко и уверенно, пробудив дремлющие до сих пор чувства, без которых до недавнего времени она как-то обходилась.
Раньше жилось намного проще и удобнее, она была довольна собой и вела спокойную жизнь, которую создала для себя сама. Теперь ее жизнь перестала быть комфортной. Душевное равновесие было подорвано…
Синди взяла лист чистой бумаги и принялась рисовать.
Несколько часов спустя, израсходовав пять или шесть листов бумаги, она отложила карандаш. Было уже раннее утро. Ей стало холодно, и она легла, чтобы немного поспать.
Несколько часов спустя будильник поднял ее на ноги, и она нехотя выползла из кровати…
Оставшуюся часть недели каждый раз, когда кто-нибудь входил в ее магазин после пяти часов, Синди вздрагивала и поднимала беспокойный взгляд. Но Эйнджел не появлялся.
В выходные она закончила работу, порученную ей одной из церквей, после чего у нее не осталось никаких отговорок, чтобы и дальше держать проект Эйнджела «про запас». Или притворяться, что она так поступает.
С началом новой недели она закончила эскиз мозаики для участка стены, а в выходные посетила нескольких поставщиков.
К понедельнику у нее уже сложилось представление о стоимости проекта. Утром, когда Уэсли занимался с покупателями, Синди подсела к телефону и поначалу несколько минут смотрела на него, не решаясь взять трубку. Потом наконец собралась.
Когда ее соединили с Эйнджелом, ей пришлось сделать глубокий вдох.
— Я завершила эскиз, — выпалила она. — И определилась с ценой. — Сообщив все детали, Синди добавила: — Знаю, сумма получилась внушительной. Но, поверь, что это не так много для…
— Цена вполне справедливая, — перебил ее Эйнджел. — Спорить на этот счет я не намерен. Но, прежде чем мы подпишем контракт, мне хотелось бы увидеть законченный дизайн.
— Конечно. Я только собиралась тебе это предложить.
— Если не хочешь оставлять салон, то я мог бы сам зайти к тебе. Половина двенадцатого — удобное время для моего визита?
— Вполне, — согласилась Синди, чувствуя себя немного озадаченной.
Она ведь, по сути, отказалась от его ухаживаний, и теперь он по ее прихоти сохранял в их отношениях чисто дедовой настрой. Ей следовало бы обрадоваться такому повороту событий.
— Хорошо, приду.
Эйнджел положил телефонную трубку и сердито посмотрел на телефон. Потом, взяв подготовленное секретарем расписание, начал бездумно водить по нему ручкой.
Первой мыслью было немедленно бросить все и ехать в салон. Но с таким же порывом он боролся на прошлой неделе. Однако в дело вмешался присущий ему прагматизм. В одиннадцать тридцать, возможно, будет шанс убедить Синди пообедать с ним. Вроде делового ланча, как он собирался ей объяснить. Если бы только еще удалось отыскать в ее эскизе хоть что-нибудь, к чему можно было бы придраться…
Он был совершенно уверен, что Синди очень любит мозаику, что для нее это больше, чем хобби. Это должно стать его козырной картой. Как только контракт окажется у него в кармане, она не сможет исчезнуть — по крайней мере до тех пор, пока договор не будет исполнен. А он будет зорко следить за исполнением — она сама согласилась с тем, что проверка со стороны заказчика необходима.
Эйнджел специально пришел на четверть часа позднее запланированного времени, запасшись на этот случай извинениями: задержка произошла якобы из-за внезапной встречи с непредвиденным клиентом. В салоне в тот момент было несколько посетителей, и ему пришлось подождать пару минут, пока Синди освободится.
Пропустив мимо ушей его торопливые извинения, она кивнула в сторону подсобного помещения:
— Нам лучше пройти туда.
Расположившись за столом, занимающим значительную часть комнатки, Эйнджел окинул быстрым взглядом скромную обстановку. Помещение оказалось больше, чем он ожидал, но скорее это был рабочий кабинет, чем место отдыха.
— Вот готовый эскиз. — Синди развернула большой лист плотной бумаги и положила перед ним.
Эйнджел прижал пальцем один угол листа, чтобы тот снова не свернулся в рулон, а она прижала другой угол.
Цвета, общая композиция и некоторая размытость картины создавали стилизованное, чуть ли не импрессионистское изображение. Из зыбких, но вполне видимых очертаний фонового пейзажа более четко проступало еще не достроенное здание коттеджного типа, которое как бы вычленялось из гигантской скалы, продолжая составлять с ней единое целое.
— И ты сможешь выполнить это в мозаике? — с любопытством спросил Эйнджел.
— Конечно. Тебе нравится?
Он вспомнил о своем плане.
— Можешь ли ты объяснить мне систему обозначений?
Эйнджел заметил необычное воодушевление на лице Синди, когда та услышала, что его что-то заинтересовало. Она выпрямилась и поправила волосы, ее глаза сияли, и на какой-то миг в выражении лица не стало былой настороженности, той невидимой маски, которую она на себе носила. Синди показалась ему такой прекрасной, что он почувствовал, будто чья-то цепкая рука схватила его сердце.
Что-то, видимо, проявилось и на его лице. Эйнджел увидел, как ее глаза расширились, зрачки увеличились, а губы разомкнулись, неистово и непреодолимо маня к себе. Потом она моргнула и отступила на шаг. Ее рука соскользнула с листа бумаги, и он свернулся в рулон.
Синди снова, но уже без необходимости, подняла руку, чтобы поправить прическу, и нервно рассмеялась.
— Ну вот, — закончила она. — Надеюсь, это как раз то, что тебе нужно.
Не в силах сделать вид, что в представленном эскизе хоть что-нибудь вызывает у него вопросы или опасения, Эйнджел сказал:
— Что ж, великолепно. Как раз то, что я хотел… Да нет, это даже больше, чем я мог рассчитывать.
Синди почувствовала облегчение. Потом даже улыбнулась, хотя получилась несколько натянутая и осторожная улыбка.
— Если ты доволен, то вот — я напечатала два экземпляра контракта, — с этими словами она открыла ящик стола.
Черт бы меня побрал, если я доволен! — подумал Эйнджел. Я не успокоюсь, пока эта молодая особа не окажется в моей постели, где я сумею продемонстрировать ей, что такое истинное удовлетворение. Ему хотелось, чтобы маска настороженности на ее лице сменилась выражением подлинного желания, переходя постепенно в выражение неудержимого и неприкрытого наслаждения.
