Но однажды у нее появился друг. Настоящий, не способный ни на подлости, ни на предательство и не знакомый с чувством зависти. До родов оставалось не так много времени, и Эля отправилась по магазинам в поисках детских вещей. Возвращаясь, на выходе из метро она увидела старушку, которая придерживала топорщащееся на груди старенькое пальто морщинистой рукой и провожала взглядом едва ли не каждого прохожего, словно искала кого-то конкретного.
– Доченька! – вдруг окликнула Элю старушка. – Возьми щеночка! Смотри, какой славный! Я ищу ему хорошую хозяйку. Думаю, ты подходишь.
– Но… – растерялась Эля. Собак она любила, в доме родителей жили две дворовые, но это в частном секторе, – а позволит ли Сергей завести животное в его квартире? Да и ребенок скоро родится… Станет ли ей до питомца?
– Возьми. Я же бесплатно, – упрашивала старушка. – Мне просто нужно быть уверенной, что Звездочке будет хорошо. А ты, чувствую, девушка хорошая.
Пальто на груди старушки зашевелилось, из-за пазухи выглянула смешная рыжая мордочка, и на Элю уставились два влажных темных глаза.
– Ой, какой ты хороший! Но я не могу взять собаку, – она развела руками, которыми прикрывала большой живот.
– Я вижу, вижу, дочка. Ты не бойся, что песик как-то твоему малышу навредит. Я Звездочку уже и привила, и от глистов избавила. Да и если щенок с твоим малышом вместе расти будет, знаешь, какими друзьями они станут! Кто у тебя, девочка?
– Нет, мальчик.
– А живот девочковый. А мальчик – это хорошо! Вот и Звездочка мальчик. Хоть и имя женское. Но это я его из-за звезды на боку. Смотри, будто помеченный! Такой счастье принесет.
Старушка ловко достала щенка из-за пазухи и показала Эле белое пятно в форме звезды на его рыжем боку. Словно кто-то и правда поставил белилами звездную печать.
– Ну как?
Щенок открыл пасть, явив ряд белоснежных молочных зубов, и Эле показалось, что он ей улыбнулся. А затем Звездочка засуетился, заскулил и стал проситься к Эле на руки, будто уже признал в ней хозяйку.
– Давайте, – решилась девушка, стараясь не думать о том, как Сергей отреагирует на нового жильца.
– Имя можешь сменить, – обрадовалась старушка. – Я дала первое, что в голову пришло.
– Ну что ж, Звездочка – значит, Звездочка. Не буду менять. Пусть он нам принесет счастье, – сказала Эля, принимая из рук старой хозяйки щенка.
Сергей, удивительно, к щенку отнесся терпимо. Впрочем, особой любви к собаке он тоже не испытывал. Иногда у Эли складывалось впечатление, что и к их будущему ребенку он относится так же – без особой радости, принимая растущий живот жены как должное, но не испытывая восторга оттого, что скоро станет отцом. Впрочем, Эля убедила себя, что ее мнительность развилась на фоне бушующих «беременных» гормонов. Решив не давать больше пищи негативным мыслям, она оставшееся до родов время полностью погрузилась в приятные хлопоты: готовила детскую, покупала одежду малышу и возилась со Звездочкой. Сергей в тот период работал много, домой приезжал поздно, но каждый раз не забывал расспросить Элю о том, чем она занималась, с кем встречалась и куда ходила. Иногда, когда она рассказывала о шопинге, просил показать чеки из магазинов. И Эля безропотно ему их доставала, думая, что муж следит за финансовой отчетностью. Но Сергея интересовало время, которое проставлял кассовый аппарат, словно он сомневался в том, что его жена ходила по магазинам.
А после родов начался кошмар, в который Эля погрузилась не сразу, а, закрутившись в домашних хлопотах и уходе за ребенком, оседала в него постепенно, будто в вязкое вонючее болото. И когда поняла, что происходит, выбраться на твердую землю из затягивающей трясины оказалось уже не так просто. Чем больше она сопротивлялась, тем глубже проваливалась в грязь. Сергей не просто стал контролировать, куда жена ходила и с кем общалась. Он стал додумывать то, о чем Эля и помыслить не могла. Его ревность росла на пустой почве, но как сорняк крепко въедалась в землю прочными корнями и душила вокруг все ростки любви и доверия, лишая их солнца. Жена стала уделять мужу меньше времени, отказывалась от секса, ссылаясь на усталость, пропадала где-то надолго под предлогом, что везет ребенка к педиатру на осмотр? Так может, у нее завелся любовник? И как Эля ни пыталась образумить мужа, что все дело в ее усталости и бессонных ночах и времени нет даже причесаться, куда уж думать о любовниках, это не помогало. Сергей остывал, просил прощения и клялся, что ссоры больше не повторятся. Иногда даже в знак примирения покупал ей подарок. Но уже спустя пару дней цеплялся к какой-то показавшейся ему подозрительной мелочи, и все начиналось заново. Хуже стало, когда Тихон немного подрос и оказалось, что глаза у него будут светлые, а не каре-зеленые, как у Сергея, и что чертами он пошел не в отца. Старуха соседка, сама того не зная, одной невинной фразой заронила новые зерна подозрительности и ревности на благодатную почву паранойи. Заглянув в коляску, она заметила при Сергее, что ребенок «в мамочку пошел, а от отца-то ничего и нет». Мужчина побелел и сжал тонкие губы – верный признак надвигающегося гнева. Эле в тот момент как-то удалось переключить внимание мужа. Но, однако, вечером Сергей прямо спросил, его ли это сын. Эля от неожиданности даже не нашла что ответить, только стояла перед ним и хватала ртом воздух, которого вдруг резко стало не хватать. Как он смеет?! Да как… А Сергей, расценив паузу как подтверждение своих подозрений, устроил Эле настоящий скандал. Белый от гнева, он поносил ее грязными словами, орал, что теперь и соседям известно, что его жена потаскуха, нагуляла ребенка неизвестно от кого и вышла замуж обманом, польстившись на положение будущего мужа. С того дня Эля погрузилась в болото кошмара по самую макушку. Но уйти от Сергея не могла: муж пригрозил ей, что отнимет ребенка. Тихон ему не был нужен, но ради того, чтобы причинить Эле боль, пошел бы на все.
– Аня, он ненормальный! Он болен! – плакалась Эля подруге, когда та втихаря пришла в гости в отсутствие Сергея. Интуитивно Эля скрыла от Сергея дружбу с Аней. Супруг лишь знал то, что первое время к его жене приходила акушерка – помогать с младенцем. Но что жена с этой акушеркой стали близкими подругами и тайком иногда встречаются в кафе – этого не знал.
– Беги от него! Беги, пока не поздно! Хватай Тихона и беги!
– Куда? Аня, он меня даже денег лишил! Дает немного на расходы, потом требует отчета. Покупает все сам. Да и если я заикнусь опять о разводе, знаешь, что будет? Он меня убьет! Отнимет Тихона, тем и убьет. Я знаю. У него связи, он может сделать все, что угодно. Подкупить, подговорить. Что угодно! Что он потом с Тишкой сделает? Он же его ненавидит! Считает, что это не его сын.
– Совсем больной человек! – возмутилась подруга. Но Эля, захлебываясь словами как слезами, продолжала тараторить, торопливо выплескивая Ане свою горькую, как полынь, боль:
– А самое ужасное – эта его паранойя, что у меня есть любовник, усиливается с каждым днем. И неважно, что я дальше детской площадки не хожу и сейчас выгляжу так, что на меня вряд ли кто позарится. Он не верит! И, похоже, его паранойя заразна, потому что теперь и мне начинает казаться, что за мной следят.
