После недолгого молчания Боуман встал.
– Хорошо. Мы эту вашу теорию проверим – ради Стеллы.
– Мы тут одну проблемку проглядели, – вставил Передний Край. – Если даже далеки понятия не имеют, где этот самый Порог Археона находится, мы-то как его найдем?
– О, тут у нас есть одно преимущество, – заулыбался Доктор. – Я.
Вскоре Доктор уже сидел за пультом управления полетом, а Скрам показывал ему навигационную систему.
– В программу закачаны все галактические координаты для этого сектора пространства, – говорил он. – В том числе линии межзвездного сообщения и торговые маршруты всех главных солнечных систем. Для земной спутниковой сети она использует гиперсвязи тахионного следа.
– Никогда не доверял спутниковой навигации, – шмыгнул носом Доктор.
– А как ты будешь путешествовать в глубоком космосе без нормальной навигационной системы?
– Так у меня есть нормальная система, – отрезал Доктор и постучал себя по лбу. – Вот тут. Уж ты мне поверь, я еще никогда на заблуждался. Ну, почти никогда. В общем, не так уж часто. Ну, хорошо, бывало дело… но чаще всего я… – он принялся охлопывать карманы. – Куда я очки-то сунул? Положил ведь куда-то…
– Ну, если ты даже очки найти не в состоянии…
– Еще как в состоянии! Вот они, – Доктор и правда вытащил очки и водрузил их на нос.
Внимательно изучив навигационный компьютер, он громко фыркнул.
– Немного примитивный, а?
– Да это настоящее произведение искусства! – Скрам явно оскорбился. – Может, выглядит и неказисто…
– Да, да, – отмахнулся Доктор. – Я вообще-то не хотел грубить, но… Надеялся на что-то поизящнее, так сказать. Нам нужно добраться до системы Археона прежде далеков. А с этой штуковиной мы там и к Рождеству не будем.
Он постучал костяшками по компьютеру.
– «Бродяга» – старая военная посудина, ты не забывай, – принялся объяснять Скрам. – Он еще на полях Первого Вторжения Далеков побывал. Там, на втором корпусе зазубрины до сих пор есть, где в него нейтронная ракета угодила – к счастью, она так и не сдетонировала.
Доктор аж присвистнул.
– А крепкий он у вас старичок, как я посмотрю.
– Его комиссовали и переделали под торговое судно, – продолжал рассказывать Скрам, пока Доктор бодро щелкал тумблерами. – Боуман все тут переоборудовал, когда взял его себе. Двигатели и система управления все заменены – и по большей части тем, чего на коммерческом рынке не найдешь. «Бродяга», может быть, неидеален, да и по ремонту соскучился, но для нас, Доктор, это не просто корабль. Это дом.
– Прямо как ТАРДИС, – грустно сказал Доктор.
– ТАРДИС?
– Это мой корабль. Оставил его на Хурале, – некоторое время Доктор таращился в пустоту, явно затерявшись где-то в своих мыслях, потом снова шмыгнул носом и улыбнулся Скраму. – Слушай, я не мог не заметить, что моторы у вас слегка тарахтят. Скорее всего, это просто регуляторный клапан в охладительном насосе отошел. Если хочешь, я поправлю.
– А у тебя время будет?
– Еще бы! У вашего старика пара часов уйдет на то, чтобы доковылять до Археона.
– А навигация как же? Координаты?
– Все уже есть, – Доктор махнул рукой в сторону панели. – Я поставил автопилот. Мимо Плеяд и налево от Миров Голубой Звезды. Как я уже говорил, не промахнемся.
– А далеки?
– О них не беспокойся. Они-то как раз пользуются спутниковой навигацией. Наверное, уже полетели вкругаля через Крабовидную туманность.
Скрам заухмылялся.
– Ты мне Стеллу напоминаешь. Как бы скверно дела ни шли, у нее всегда находилось доброе слово, чтобы тебя подбодрить. Всегда умела сказать нужную вещь в нужное время, понимаешь?
– Наверное, понимаю…
– И как бы там ни было… – добавил Скрам тихо, – она ни за что не дала бы Боуману вытворять такое с далеком. Стелла была… лучше. На нее можно было положиться… знать, что она всегда поступит правильно. И на своем она настоять умела. Мне совсем не понравилось то, что произошло в грузовом отсеке, Доктор, но я слишком слаб, чтобы такое остановить. Боуман пугал меня больше, чем далек. Но Стелла бы молчать не стала.
– И Боуман стал бы ее слушать?
Скрам на минутку задумался.
– Да, полагаю, что стал бы.
– Я маловато ее знал, но она и правда показалась мне особенной, – сказал Доктор. – Наверное, ты очень по ней скучаешь.
– Больше, чем ты можешь себе представить, – Скрам тяжело вздохнул.
– Наверное.
А в грузовом отсеке Боуман и Передний Край подчищали то, что осталось от далека. Капитан в тяжелых перчатках с крагами от старого скафандра запихивал останки мутанта в мешок для мусора. Рот у него был плотно сжат, ноздри защиплены: тварь воняла так, что хоть святых выноси.
Край по кускам откреплял пустую скорлупу и механизмы от погрузчика, швыряя детали брони и клубки проводов через весь отсек в кучу в углу – с несколько большей силой, чем требовалось, и в сопровождении отборной и очень земной лексики.
– Эй, – вмешался Боуман, – что на тебя нашло?
Край умолк, тяжело дыша.
– Это космическое отродье само напрашивалось на неприятности, – выдавил он наконец.
– Что-что? – Боуман выпрямился.
– Я говорю, что мы все сделали правильно, – пояснил Край. – Правда ведь?
– Конечно, – сказал капитан. – Это война. Ты сам это знаешь. И далек знал тоже.
Штурмовик вытер пот со лба тыльной стороной руки.
– Я-то знаю. Но раньше я в них только стрелял… и никогда не делал – такого. Не в личном контакте. Это было как-то неправильно, кэп. И еще этот Доктор, и как он себя повел. Я растерялся.
Боуман застегнул мешок, протащил через всю комнату и свалил на пол рядом с кучей механизмов.
– Иногда приходится принимать непростые решения. Щеголять высокими моральными устоями легко – пусть этим занимаются политики и гражданские. А с последствиями разбираться все равно придется нам.
– Тогда почему мне так хреново?
– А никто и не говорил, что будет легко.
Край вдруг рассвирепел.
– Мне это известно. И легко мне не было никогда. Из меня отец весь дух выколачивал с первого же дня на Гауде Прайм. Мне пришлось выдираться из этой дыры с мясом, и даже в армии я никому не был нужен. И ты помнишь, в какой заднице я сидел, когда ты меня нашел.
Целую долгую секунду Боуман смотрел на него и лишь потом ответил. Ему вдруг почудилось, что он очень стар… а Край – совсем, совсем юн.
– А теперь послушай меня, сынок. Ты – из хороших парней. И не позволяй никому говорить тебе иное. Ни твоим, ни армейским, ни даже этому Доктору. Ты дерешься с далеками, и это значит, что когда все уже сделано и сказано – неважно, что – ты будешь на правильной стороне. А для того, что ты сделал, между прочим, нужна недюжинная храбрость.
