Я глубоко вздохнул.
– Даже не знаю, как сказать…
– Уж договаривай, – неприязненно потребовал он.
– Вот, скажем, человек ночью в пустыне. Он замерзает. Он не знает, куда идти. Верит ли он в то, что утром взойдёт солнце, станет тепло и покажется дорога? Он просто ждёт. Просто ждёт, как спасения. Вот и я. Жду не дождусь.
Он отвернулся от меня и снова зашагал вдоль Кремлёвской стены.
– Ты его ждёшь, – медленно и веско сказал он, не оборачиваясь, – а я его строю.
Не догоняя, я пристроился на шаг за ним. Некоторое время мы шли молча. Он горбился всё сильней. Наконец не выдержал и остановился; снова повернувшись ко мне, уставился исподлобья странным, беспомощным и одновременно угрожающим взглядом.
– Думаешь, он сам собой решит разом все наши проблемы? Твои? Мои? И не надейся.
Факты для Надежды:
1938. Декабрь
1-е.
Польша вдобавок к Тешинской области прирезала себе принадлежавшую прежде Словакии Яворину на Ораве – небольшую территорию (226 кв. км) с населением немногим более 4200 человек.
6-е.
Подписана франко-германская декларация о мирных и добрососедских отношениях и о неизменности существующей между Германией и Францией границы – фактически пакт о ненападении. Во время подписания документа министр иностранных дел Германии Риббентроп заметил своему французскому коллеге Боннэ, что Германия рассматривает территорию Чехословакии как область своих стратегических интересов, и выразил надежду, что Англия и Франция отнесутся к этой позиции с «принципиальным уважением». В отчёте о переговорах Риббентроп записал: «Устраняются последние остатки опасности франко-русского сотрудничества». Боннэ, информируя об итогах встречи французских послов, отметил: «Германская политика отныне ориентируется на борьбу с большевизмом. Германия проявляет волю к экспансии на Восток».
9-е.
Советский поверенный в делах в Германии Астахов сообщил из Берлина, что первоочередной целью территориальных приобретений Германия полагает Прибалтику, на которую Рейх считает себя имеющим «давние исторические права».
13-е.
Германский министр пропаганды Геббельс в своём дневнике записал: «Финансовое положение Рейха катастрофическое. Мы должны искать новые пути».
19-е.
После долгих проволочек и пробуксовок с неожиданной лёгкостью завершились переговоры о продлении германо-советского экономического договора. При этом германская сторона уведомила советскую, что Германия готова предоставить Советскому Союзу кредит в обмен на расширение советского экспорта сырья.
22-е.
В торгпредство СССР в Берлине поступило с немецкой стороны предложение о предоставлении Советскому Союзу Германией кредита в 200 миллионов марок.
28-е.
В беседе с советником германского посольства в Варшаве фон Шелия польский представитель заявил: «Политическая перспектива для европейского Востока ясна. Через несколько лет Германия будет воевать с Советским Союзом, а Польша поддержит, добровольно или вынужденно, в этой войне Германию. Для Польши лучше до конфликта стать определённо на сторону Германии, так как территориальные интересы Польши на западе и политические интересы Польши на востоке, прежде всего на Украине, могут быть обеспечены лишь путём заранее достигнутого польско-германского соглашения».
В декабрьском докладе 2-го (разведывательного) отдела Главного штаба Войска Польского отмечалось: «Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель – ослабление и разгром России».
С Новым годом, Надежда! С новым счастьем!
Качусь
После обеда я присел поработать буквально на краешек стула, чтобы не увлечься и не потерять контроля за временем. И разумеется, всё равно засосало. Около пяти Маша, приоткрыв дверь кабинета, сказала:
– Тебя к телефону. По-моему, Серёжина Надежда.
Мне показалось, «Серёжина» прозвучало с намёком. Хотя, может, и впрямь лишь показалось; нечистая совесть горазда вздувать на ровном месте грозные, но пустые страшилки.
– Ох, мать честная, – пробормотал я, торопливо вставая; от мелкой, вороватой поспешности я сразу потерял левый шлёпанец и долго не мог его нащупать ногой под письменным столом, чтобы засунуть ступню внутрь. – Совсем забыл.
– Да не суетись ты так, – сказала Маша. – Смотреть противно. Никуда она не денется, подождёт.
Теперь мне почудилась в её голосе мстительность.
Телефон у нас висел на стенке в прихожей, вроде как на перекрёстке всех дорог, один на всех. Я, смиряя себя и стараясь двигаться степенно и солидно, вышел из кабинета, а Маша тем временем вернулась на кухню и даже дверь притворила за собой.
– Это Надя, – услышал я в трубке в ответ на своё «Алё?». Вот вроде и знал уже, кто звонит, а сердце всё равно вскинулось. – Извините, что трезвоню, но я подумала, вы можете заработаться и обо всём забыть. Вот и решила напомнить.
– Правильно решила, – ответил я. – Спасибо, Наденька. Сейчас выезжаю.
– А Мария Григорьевна не передумала?
– Да вроде нет. Сейчас ещё разок спрошу для верности.
– Спросите, пожалуйста. До свидания. Я тоже уже через несколько минут выхожу.
– Не прощаюсь, – сказал я и повесил чёрную трубку на рычаг.
Маша, засунув руки в карманы халата, стояла у кухонного окна, уставленного между рам банками с заготовками и снедью, и вроде бы глядела на дома напротив; там, чуть ли в каждом окошке, обещая незатейливое счастье, переливались ячеистые радуги новогодних гирлянд.
– Ты не передумала?
– Нет, конечно, – ответила она, не оборачиваясь. – Не поеду и тебе не советую. Что за дурацкая идея – болтаться между молодыми. Они из вежливости нас позвали, а ты и купился. Думаешь, им интересны твои разглагольствования?
– А вдруг?
– Ну чему ты можешь нынешних научить? Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»?
– Смело, товарищи, в ногу, – напомнил я.
– Да у них и ноги-то уже совсем другие.
– Те же ноги, те же. – Я добродушно засмеялся, а у самого от одного только слова «ноги» внутри опять будто жеребята забрыкались. – Разве что постройнее немножко. Да и это, в общем, не надолго.
Маша наконец обернулась, и я сразу понял, что ляпнул лишку. Я-то, наоборот, хотел её этак ненавязчиво утешить – мол, не переживай, любая молодость ненадолго, и наша, и не наша; но она поняла по-своему.
– Теперь ясно, на что тебя потянуло. И отчего ты так спешишь. Действительно, молодость проходит быстро.
