«Ко мне подошел Дон Пиппэрд, — вспоминал подшкипер Рассел, — и спросил, есть ли идеи, где мы сейчас находимся? В пределах школьного курса географии я понимал, что севернее берегов Китая, Кореи или России мы все равно не заплывем. Дон и сообщил, что здесь вход в порт Владивосток. Если мы собираемся шпионить, это как раз то самое место!»
Пиппэрд, конечно, ошибался. За Владивосток он принял порт Посьет. Даже обладая орлиным взором, за 50 миль не разглядеть вход в главную базу ТОФ: вид на оба входных фарватера прикрывает с моря остров Русский.
Когда мороз в конце концов пробрался в ботинки, Стив Рассел спустился согреться доброй чашкой кофе и заодно поделиться новостью с приятелем Маггардом. Тот покачал головой и сказал, что они действительно вляпались в дерьмо. Кончилось тем, что Бучер был вынужден официально заявить экипажу, что в их миссии нет ничего незаконного или предосудительного. Но настороженность продолжала витать, видимо, не только в матросских кубриках, но и в каютах офицеров.
Дрейф в виду Владивостока не был отмечен находками — ни визуальными, ни электронными. Они повернули на юг зоны Плато, в район северокорейского порта Сонджин. Здесь снова боролись со льдом на палубе. Снова никакой электронной разведки, только пробы воды и измерение температуры. «Пуэбло» пошел южнее, в оперативную зону Венус, между 41 и 40 градусами северной широты. После короткой стоянки вблизи острова Мьянг До корабль спустился еще южнее, в оперативную зону Марс, и «взял станцию» вблизи северокорейского порта Вонсан. Предполагалось находиться здесь до 23 января, затем возвращаться в пролив Цусима.
Вечером 21 января мимо «Пуэбло» на дистанции 10 кабельтовых средним ходом прошел военный корабль. Сигнальщики опознали малый противолодочник советского производства, но чей он, определить не смогли. СССР поставлял такие корабли Северной Корее и Китаю… Но удалось ли «им» идентифицировать «Пуэбло»? Силуэт корабля после ремонта изменился. Радар и вся электронная аппаратура были выключены. Нет, вряд ли «они» что-то поняли, решили американские офицеры, но Бучер, на всякий случай, приказал продолжать радиомолчание. Чем позже корейцы разберутся, кто ходит вдоль их границы, тем лучше.
…А в тот же день и час по центральным улицам Сеула строем шел армейский взвод, экипированный в южнокорейскую полевую форму. Взвод как взвод, ничего особенного. Оружие, амуниция, хорошая строевая выправка… Уже стемнело. Впереди показался Голубой дворец — резиденция южнокорейского президента Пак Чжон Хи. До него оставалось всего 800 м, когда переодетых северян остановил полицейский патруль…
Позже американские штабисты так и не смогли мотивировать, почему не сообщили Бучеру о сеульском штурме. Оказалось, они «дискутировали» эту тему. И пришли к выводу, что не стоит нервировать неопытного командира, чего доброго запсихует, наломает дров. Осталось отработать всего одни, последние сутки у берега Северной Кореи, и — на базу. Все обойдется…
Тем временем на «Пуэбло» безуспешно — мешали ионосферные возмущения (или искусные радиопомехи Тихоокеанского флота?) — пытались отправить SITREP-1. Только через 14 часов радиоконтакт с Группой военно-морской безопасности в Комисейи был установлен и «ситуационный репортаж» наконец-то передали. Это была первая за весь поход разведсводка.
День 22 января выдался идеальным. Солнце, штиль, прозрачный морозный воздух. После ланча, однако, обедню испортила пара северокорейских траулеров (советской постройки, класс «Лента», установили сигнальщики). Они приблизились и начали описывать вокруг американского корабля круги радиусом примерно 500 ярдов, удалялись и возвращались снова, с каждым разом все больше наглея. Иной раз они проходили в 30 метрах.
Свободные от вахты американцы высыпали на палубу. На мостиках «рыбаков» распоряжались люди с военной выправкой, рассматривая «Пуэбло» в бинокли.
— Возможно, это политические комиссары, предостерегающие экипаж от ошибок?
«Но корейские рыбаки никак не походили на дефективных или лентяев, напротив, они выглядели так, словно жаждали сожрать американские печенки…» — стиль Стюарта Рассела исключительно образный!
Когда он укладывался спать, Лангенберг с нижней койки спросил его мнение о событиях дня. Стюарт ответил, что ему понравилось, как смешно «комми» уворачивались от фотообъектива. «Ничего, — ответил сосед снизу, — завтра тебе понравится еще больше, когда получишь пинка от патрульных катеров, которые навестят нас непременно!»
Как хорошо, засыпая, успел подумать подшкипер, что ожидается что-то поинтереснее борьбы с проклятым льдом…
Но спал ли в ту ночь командир? Если вдуматься, Ллойд Бучер, в отличие от своих командиров, по старинному морскому завету чувствовал себя ближе к опасности. Он целенаправленно готовился уничтожать улики: приобрел фактически за счет экипажа печь для сжигания секретной документации, приказал пользоваться специальными мешками с грузилом для утопления бумаг, устраивал в море учения пулеметных расчетов. Беспрецедентный на американском флоте запрет на пользование личными фотоаппаратами тоже объясним: командир опасался, что неосторожные матросские негативы тоже могут быть расценены как Разведывательные? Следовательно, коммандер не исключал враждебных действий… вплоть до досмотра «Пуэбло»?
Неужели Бучера не насторожило то обстоятельство, что за це-Дую неделю, которую они проболтались в виду Владивостока, электронная «прослушка» главной базы советского Тихоокеанского флота ничего интересного не дала? Не удалось снять характеристик радиолокаторов ВМФ, ПВО, береговых постов технического наблюдения Хасанского погранотряда. К «Пуэбло» не проявили никакого интереса морские пограничные сторожевики. А ведь порты южного Приморья американцев интересовали особо: отсюда по морю шло снабжение воюющего Северного Вьетнама. Бучеру не хватило опыта или проницательности понять, что «Пуэбло» под колпаком у русских. Видя, что результатов кот наплакал, коммандер постоянно теребил вахту в радиорубке:
— Что есть для нас с берега?
— Результаты последних матчей Национальной баскетбольной лиги, сэр!
Утро 23 января выдалось слегка пасмурным, не особенно холодным — около 20 градусов по Фаренгейту, море спокойное, почти штиль. Всю ночь «Пуэбло», изредка подрабатывая машиной, удерживал точку: 25 миль от материка, 15 миль от острова Подо.
Бучер был заметно менее напряжен, чем в прошлые дни. За ночь, они, видимо, «нарыли» нечто существенное, на радостях сняли режим радиомолчания, и выдали, наконец, полноценный SITREP-2. В течение ночи обе квитанции о приеме были получены из Разведуправления ВМС США на территории Японии.
Ближе к полудню сгустились облака, похолодало, и командир спустился в кают-компанию, согреться флотской, граммов на триста, кружкой кофе. Вдруг раздался звонок с мостика: цель в 8 милях, курс на корабль. Опять рыбаки, подумал Бучер и решил закончить с кофе. Как будто чувствовал, что вновь побаловаться бодрящим напитком ему придется нескоро… Тремя минутами позже последовал новый звонок: «Сэр, это корейцы, уже в пяти милях!». Миля — в минуту?! Это уже не походило не шутки. Коммандер взлетел на мостик и увидел впереди пенные «усы» по штилевому морю. Скорость 40 узлов, не меньше… к ним летел «морской охотник».
