В то время в дивизии как раз находился инспектор подводных сил контр-адмирал Родионов. Ему доложили: на 62-й — пожар! Родионов спрашивает: «Кто командир?» Ему сообщили, не сказав, что Дыгало выходил в море на другой лодке. Инспектор отбил в Москву телеграмму: «Из-за низкой организации службы на ПЛ Б-62 во время проведения ППР возник пожар во втором отсеке. Экипаж с тушением пожара не справился. Отсек полностью выгорел». Отличная характеристика! Главком не стал разбираться в подробностях, последовал его приказ: «За низкую организацию службы на ПЛ, приведшую к пожару и выходу лодки из строя, капитану 2-го ранга Дыгало В.А. снизить воинское звание до капитана 3-го ранга». Это был страшный удар: Виктор Ананьевич через полгода должен был получить звание капитана 1-го ранга.
«…Следующая команда «Следовать за мной». У эсминца скорость 30 узлов, у меня всего 16. Поэтому я отшвартовался примерно через полтора часа. Смотрю, на причале стоит машина и дежурный по базе: «Товарищ капитан 3-го ранга, Вас в штабе ждет Никита Сергеевич». Переоделся, привезли в штаб. Вхожу в конференц-зал, там, в лучших традициях того времени, стоит стол, накрытый яствами, о которых даже сейчас вспоминать приятно. Во главе стола сидит Никита Сергеевич Хрущев, рядом главком, командующий флотом. Я подошел, отрапортовал:
— Товарищ Первый секретарь, Председатель Совета министров! Ваше задание выполнено. Командир подводной лодки Б-62 капитан 3-го ранга Дыгало.
— Молодец! — Хрущев подкатился ко мне, он ниже меня ростом. — Ты сам не знаешь, что ты сделал. Я теперь им задам! (имелись в виду американцы).
И дальше Первый секретарь делает рукой такой царственный жест, появляется, весь в белом, мичман с серебряным подносом — две чарки, на палочках изображение закуски, и лежат погоны капитана 2-го ранга.
— Ты мне, командир, сейчас напомни, что у вас, у моряков, раньше делается… Сначала пьют, потом вручают или сначала вручают, пьют потом?
— Сначала вручают, а потом обмывают.
— Ну, вот, носи погоны. Молодец. Поздравляю тебя. Теперь давай выпьем. За удачу!
И выпили мы. Хрущев просит к столу. В этот момент я отлично понял, что мне здесь не место.
— Товарищ Первый секретарь, мне, как командиру, необходимо быть на корабле. Лодку приготовить, чтоб она снова была готова к стрельбе. Вдруг вы захотите и завтра посмотреть!
Он улыбнулся и сказал:
— Ну что ж. Если такая необходимость — иди на корабль.
Я же про себя подумал другое: зачем мне эти стопки, когда у меня в каюте целая канистра со спиртом стоит? Меня на лодке товарищи ждут с нетерпением, а я буду здесь ошиваться, среди этого бомонда. Поэтому я с удовольствием, рысью, оттуда ушел. Кому надо, занимались лодкой, а мы занялись любимым делом».
Хрущев за успешный запуск вполне бы мог вручить Дыгало погоны каперанга. Да и вручил бы легко — жалко, что ли? Тем более Владимир Ананьевич срок выслужил, вдобавок так отличился… Но, видимо, степень поощрения командира обговаривалась с Горшковым. Если разобраться, формально главком был прав. Корабельный устав гласит: «Никто не имеет права без команды покинуть аварийный отсек». А его люди убежали от пожара. Никто не объяснил матросу, что нельзя лезть к прибору под током, другой не знал, как включить систему тушения. Независимо — на борту командир или нет, экипаж должен действовать без срывов. Это и есть главный показатель организации службы. Поэтому награда Дыгало была на самом деле его прощением.
Хрущев весь обратный путь на быстроходном эсминце был весел, оживлен, его радовала прекрасная погода. На стадионе «Авангард» состоялся общегородской митинг. Выступление Пред-совмина было очень эмоциональным. Находясь под впечатлением увиденного, он прокомментировал баллистику полета очень своеобразно:
— Вы знаете, какие у наших моряков ракеты? Они сначала летят до бога, а потом от бога!
Умел товарищ Первый резануть правду-матку… «Правда» вышла с редакционной врезкой: «Речь Н.С. Хрущева будет опубликована в одном из ближайших номеров газеты». Центральный орган партии только через день опубликовал приглаженное выступление советского премьера, и оно не имело ничего общего с тем, что услышали владивостокцы.
…После банкета, вернувшись на «Неустрашимый», Никита Сергеевич, указав на стоявшую у пирса подлодку К-126, негромко спросил Горшкова:
— Такую, что ли, китайцам отдаем?
Горшков кивнул утвердительно. Хрущев вздохнул. После визита в Пекин у него уже не было уверенности, что жест примирения способен что-либо изменить.
СПИСОК ШИЛЬДЕРА
Доктор Вернер был русский. Что же с того?
Я знал одного Иванова, который был немец.
М. Ю. Лермонтов. «Герой нашего времени»
Если докопаться до истока, откуда произошел самый ужасный оружейный симбиоз XX столетия «субмарина + ракета», следует признать его родиной Россию, но с одной существенной оговоркой. Первая атака российского подводного ракетоносца состоялась 29 августа 1834 г., но командовал ею… немец!
…Лодка медленно выгребала на середину Невы. Ниже по течению на якорях стояли грузовые парусные барки, изображавшие неприятельские фрегаты. Генерал Карл Шильдер стоял на палубе субмарины, направляя ее курс. Затем он спустился вниз, где мерцала лампада перед иконой Николая-чудотворца, покровителя русских моряков, и задраил верхний рубочный люк. Подпоручики лейб-гвардии саперного батальона заняли свои места — П.П. Ковалевский у винтовых подъемников ракетных труб, Л.А. Бем — у запальной гальванической батареи. На середине реки лодка погрузилась. За перископ стал сам изобретатель.
Через несколько минут, на глазах государя и императорской свиты, из-под воды с шипением и свистом вылетели шесть ракет. Залп удался на удивление кучным. Обе парусные мишени тут же занялись кострами и сгорели дотла!
Весьма довольный увиденным, император Николай I на другой же день подписал поданный генерал-адъютантом Карлом Шильдером список о поощрении отличившихся «нижних чинов». Более 84 рядовых саперов получили по 20–25 рублей золотом. «Государственная премия» была весьма внушительна, если учесть, что даже во второй половине XIX в. корова в России стоила 3 рубля, а ведро водки — 10 копеек. Между тем, испытания подводной лодки Шильдера в нашей технической литературе традиционно преподносятся как цепь сплошных неудач. Вот известные выдержки из рапорта генерал-инспектора корпуса инженеров:
«По прибытии моем на пароходе к брандвахте Северного фарватера, в расстоянии до 500 сажен от прикрепленной к плоту на якорь подводной лодки, подан был сигнал для начала плавания оной под водою. Путь лодки для зрителей обозначался двумя железными шестами, на лодке прикрепленными. В лодке находилось восемь человек экипажа, а генерал Шильдер, для лучшего во время опытов управления лодкою, находился вне оной на палубе, погруженный в воду по грудь в одежде из непроницаемой ткани и с плавучими поясами. Приказания свои он передавал находившимся внутри посредством длинного каучукового рукава, проходившего во внутренность лодки, и другой конец которого, в виде рупора, находился у него в руках. Для большей предосторожности за лодкой следовал катер, на котором находились некоторые запасные принадлежности и несколько людей.
