В ночь на 26 апреля в центральную шахту загрузили новую ракету и тут же, от греха подальше, ее испытали. Ко всеобщему облегчению, обошлось без замечаний. В 8 утра подводная лодка К-129 отвалила от причала, взяв курс на позицию стрельбы в Японском море.
Начали предстартовую подготовку. Объявлена пятиминутная готовность. В этот момент дал сбой автомат дальности «Ставрополь-1» по каналу баллистического пеленга. Сыграли отбой боевой тревоги. Тонкая сталь баков ракеты рассчитана всего один час выдерживать нагрузку 200 килограммов на квадратный сантиметр. Поэтому первым делом стравили давление в баках топлива и окислителя. Причину отказа быстро обнаружили еще в море — некачественная пропайка контакта на плате прибора питания системы.
В густом тумане субмарина всплыла и повернула на обратный курс к острову Путятин. На рейде Кит встали на бочку. В канун Первомая настроение было непраздничное. Уточнили обстановку на боевом поле у восточного побережья Сахалина. Там еще поддерживали готовность принять боеголовку. И в это время кто-то принял решение не испытывать в третий раз судьбу. Рассуждение мудрое. Коли не получилось победной реляции, так, по крайней мере, прямой смысл застраховаться от потенциальной неприятности. ЧП в будни и ЧП в праздники — в СССР для высшего военного руководства суть вещи разные. Разной была и ответственность. Нетрудно предположить, что одним из тех, кто реально обладал властью приостановить государственные испытания, мог быть командующий Тихоокеанским флотом адмирал Н.Н. Амелько.
30 апреля в 13.00 подлодка К-129 вернулась к причалу Даль-завода. В бухту Золотой Рог она входила с двумя заправленными баллистическими ракетами. Станцию наведения «Ставрополь-1» восстановили, заменив бракованный блок на запасной.
Едва закончились праздники, 3 мая в 10 утра субмарина снова отвалила от причала, чтобы в конце концов отстреляться. В 6.45, когда пилоты очередной смены американских противолодочных самолетов «Орион» еще пили утренний кофе на японской авиабазе Ацуги, капитан 2-го ранга Владимир Кобзарь с интервалом пять минут дважды нажал на пульте красную кнопку «Пуск». Одна задругой ракеты нормально покинули шахты и по гигантской дуге полетели за 600 миль к восточному побережью острова Сахалин. Здесь экипаж наглядно убедился в том, что такое стрельба из-под воды. Освободившись от ракеты, лодка получала положительную плавучесть и, как на скоростном лифте, стремительно подскакивала вверх метров на пятнадцать! Корабль требовалось одерживать, на что уходило до трех минут. Отсюда рабочая глубина пуска — не менее 50 метров, иначе на поверхность выбросит.
После того, как наблюдатели боевого поля зафиксировали падение болванок в расчетных координатах Охотского моря, ко всем на лодке снова вернулось предпраздничное настроение. Воцарилось оно и на корабле-контролере, с борта которого командующий флотом фактически сам руководил испытательным запуском. Было что доложить ко Дню Победы. Если разобраться, даже уместнее, чем к Первомаю. Уже и парады первомайские отменили. Подводный залп потенциалом в две с половиной ядер-ных килотонны все-таки не очень вязался с пролетарской солидарностью. Иное дело чисто военный праздник, который Генсек товарищ Брежнев совсем недавно сделал красным днем календаря.
После завершения испытания и успешной сдачи курсовых задач обновленная субмарина в конце лета 1967 г. ушла к постоянному месту службы. На Камчатку.
ЧАСТЬ 5. «ПРОЕКТ ДЖЕННИФЕР» ИЛИ КАКУЮ ПРАВДУ ОТ НАС СКРЫВАЮТ
ДОБРОЖЕЛАТЕЛЬ № 1
Анатолий Штыров утверждает: когда его перевели на должность заместителя начальника Управления разведки ТОФ, он начал заново создавать направление «разведки подводных сред» и впервые занялся проблемой К-129 в середине 1970 г. Не вполне понятно, зачем так рано. Побудительный мотив появился позже, примерно через три месяца.
22 октября 1970 г. военно-морской атташе посольства СССР в Вашингтоне в домашнем почтовом ящике среди обычной кучи рекламного «спама» обнаружил письмо. Никаких штемпелей и надписей. Стандартный продолговатый конверт был абсолютно чист. Офицер действовал строго по инструкции на случай анонимных вложений: отпечатков пальцев не оставлять, немедленно подняться в квартиру, запереть все дверные замки. Затем в ванной комнате он в резиновых перчатках осторожно осмотрел конверт. Содержимое сквозь плотную бумагу не просвечивало, но и закладки пластической взрывчатки, слава Богу, тоже не прощупывалось. Он вскрыл конверт, пробежал глазами короткий текст, бросился к телефону — и считанные минуты спустя уже был уже за рулем.
Полисмены на улицах Вашингтона с интересом разглядывали водителя в форме советского морского офицера. Если это активное мероприятие по дискредитации, мундир должен был удержать агентов ФБР от соблазна на месте обыскать военного дипломата «по ошибке». Шансов выкрутиться, имея при себе письменное сообщение о совершенно секретной операции американской разведки, у атташе не было никаких. Потом в одной ноте госдеп расшаркается в извинениях, а в другой — «персона нон грата» и 48 часов на сборы чемоданов. В неурочный утренний час по экстренному вызову уже неслась на службу вся верхушка вашингтонской резидентуры ГРУ. Спустя несколько часов аналитики «Аквариума» на Хорошевском шоссе снова и снова вчитывались в текст расшифрованной телеграммы:
«В марте 1968 г. в Тихом океане затонула советская подводная лодка. Центральное разведывательное управление США для ее поиска использует судно глубоководного бурения «Гломар», которое вышло из Гонолулу 17 октября 1970 г. и в начале ноября будет в точке: широта — 40 градусов северная, долгота — 180 градусов восточная. Доброжелатель».
В Москве шифровка вашингтонского резидента ГРУ вызвала переполох. Главком ВМФ Горшков поставил на ноги весь свой Главный штаб. Однако от Гречко, маршала-фронтовика, не ускользнуло то обстоятельство, что моряки развели суету, похожую на работу. Вместо того, чтобы срочно направить самолеты и разведывательные корабли в указанный «Доброжелателем» район Тихого океана, десятки людей в управлениях и отделах штаба, забросив текущие дела, готовили справки, таблицы, карты для доклада министру обороны, правительству, ЦК КПСС…
Кончилось тем, что министр обороны А. Гречко весьма резко приказал немедленно произвести разведку активности США в указанном анонимом районе. Вот что доложил вскоре (а вскоре — это через месяц) главнокомандующий советским флотом:
«Для проверки сведений о деятельности американского судна «Гломар» ВМФ произвел разведку с использованием разведывательных кораблей, двух вспомогательных судов и береговых частей радиоразведки. 11 ноября с. г. американское судно «Гло-мар-2» было обнаружено нашими кораблями в 1100 км южнее Алеутских островов. Судно предназначено для глубоководного бурения морского дна и представляет собой самоходную буровую вышку. Размеры судна: длина 81,4 м, ширина 17,6 м. Буровая вышка высотой 41,4 м. Глубина бурения минимальная 183 м, максимальная 6042 м. Глубоководные работы судном проводились с 12 по 18 ноября в точке с координатами 40 градусов 04 минуты 5 секунд северной широты, 179 градусов 57 минут 3 секунды восточной долготы. Наблюдением установлено, что судно проводило стыковку и опускание трубы на глубину порядка 5 м. По достижении морского дна в течение 6 часов 30 минут произ-водились неустановленные работы. В отличие от обычных буровых работ, о которых всегда дается оповещение мореплавателям, в данном районе деятельность судна маскировалась… 19 ноября судно покинуло район и начало движение в направлении Гавайских островов. Предварительный анализ… дает основание полагать, что судно производило исследование морского дна, забор проб грунта и воды с целью поиска подводного объекта. Предположительно — ПЛ бортовой номер 574».
