– Как же так? – вознегодовала подруга. – Тебе было поручено плевое дело – достать веревку и паяльник!
– Знаешь что! – тоже рассердилась Жаннин. – Я тут вся измучалась с твоими мужчинами. К твоему сведению, наручники и веревка уже пошли в дело. И хлороформ!
Это она крикнула уже вслед Марише, которая умчалась прочь из гостиной. И почти сразу же из кухни донесся ее вопль. Жаннин поспешила за ней следом. И обнаружила, что подруга голосит, стоя возле мойки, из-под которой высовывалась нога в желтом ботинке.
– Кто это там?
– Там твои наручники.
– А на ком они?
– Не знаю.
– Не знаешь? Ты сковала незнакомого человека и притащила его в мою кухню?
– Сначала он тайком проник в твою квартиру.
– О!
И Мариша с уважением взглянула на подругу. Потом она наклонилась и заглянула под мойку. Когда она выпрямилась, уважения на ее лице существенно поубавилось.
– Что это с ним? – спросила она. – Он мертвый?
– Что ты! Я просто его оглушила! Твоей вазой.
О том, что ваза разбилась, Жаннин скромно умолчала.
– Поздравляю, – произнесла Мариша каким-то странным безжизненным голосом. – Ты напала на сотрудника правоохранительных органов.
– На кого?
– На следователя! На следователя, который занимается делом об убийстве Варфоломея!
– Ты уверена?
– Уверена ли я, что это он? Ясное дело, что уверена! Я его раз десять видела, когда сопровождала деда в милицию. Это Пирожков!
Жаннин кашлянула. Будучи существом деликатным, она догадывалась, что на следующее ее признание Мариша тоже вряд ли отреагирует бурным восторгом.
– Кстати, о твоем дедушке, – произнесла она. – Видишь ли, он тоже пришел.
– Пришел? – принялась Мариша испуганно озираться по сторонам. – И где же он?
Вместо ответа Жаннин распахнула дверцу кухонного столика. Мариша прикрыла рот рукой, удерживая рвущийся крик.
– И это еще не все, – произнесла Жаннин, когда Мариша закончила осмотр деда и убедилась, что тот всего лишь спит и даже начал похрапывать.
– Не все?
Маришу зашатало.
– Нет. Тут был еще третий. То есть, если говорить по хронологии, то первый. Но в общем он тоже тут.
И Жаннин распахнула дверцы второго кухонного столика.
– Ой!
Мариша отступила в угол и окончательно побелела.
– Ты его знаешь?
Вместо ответа Мариша утвердительно затрясла головой.
– Это мой муж!
– Кто? Разве ты замужем?
– Ну, бывший муж, – уточнила Мариша. – Господи, чего его-то сюда принесло? Ведь уже почти год не виделись. И именно сегодня он… Слушай, а почему он в моем банном халате? Черт возьми, что тут у вас происходило?
– Мариша, честное слово, я не виновата, – оправдывалась Жаннин. – Он уже выходил из душа, когда я на него напала. Вот, омлет из-за него пришлось погубить. После того, как он повисел на обоях, я его выкинула.
Мариша потерла лоб рукой, приходя в себя.
– Так, ладно, – решила она наконец. – Освободим этих двоих. И пусть сами понемногу приходят в себя и будят деда.
– А мы?
– А нам, сама видишь, тут больше места нет. Сейчас эти мужчины очухаются и не дадут нам по душам потолковать с Владимиром. Придется уйти.
– Одним?
– Владимира возьмем с собой. Не зря же ты мучилась!
Подруги вернулись в гостиную и, как оказалось, очень кстати. Владимир уже зашевелился. И с минуты на минуту мог прийти в себя. Тут и пригодились Маришины наручники из секс-шопа, бельевая веревка армянской бабушки Жаннин и чуточку обмусоленный носок изо рта старшего лейтенанта Пирожкова.
Обмотанный, закованный в наручники и с торчащим изо рта носком, Владимир уже не производил жуткого впечатления. Все-таки как много зависит от ситуации. Будь у него по-прежнему в руках пистолет, он бы внушал подругам как минимум трепет. А сейчас, связанный и нейтрализованный, он вызывал в них лишь недовольство.
– Возись теперь с ним, – легонько пихнув поверженного врага, пробормотала Мариша. – Жаннин, как нам его из дома вынести?
– Завернем в ковер?
– Вот еще, светлый ковер об него пачкать, – разворчалась Мариша.
Но делать было нечего. И подруги, дружно пыхтя от усилий, перетащила своего врага поближе к краю красивого ковра. Он и в самом деле был очень светлый и пушистый. Тем не менее Владимир, когда подруги заворачивали его в ковер, что-то негодующе пытался мычать сквозь кляп.
– До чего невыносимый тип! – вздохнула Мариша, когда операция была завершена, и присела передохнуть на свернутый в рулон ковер.
Из-под ее попы немедленно донесся протестующий стон.
– Тьфу ты! Чего расшумелся?
– Наверное, ты отдавила ему голову.
– Судя по звуку, скорее кое-что другое, – хмыкнула Мариша. – Ну что? Потащили?
И подруги с двух сторон взялись за ковер. До лифта они его доперли вполне благополучно, уронив всего пару раз. И в лифте никого не встретили. Правда, поставили они бедолагу Владимира вверх ногами, о чем он и оповестил возмущенным мычанием.
– Это хорошо, – заметила Мариша, даже и не думая исправлять положение (все равно в узком лифте это было невозможно). – Раз мычит, значит, еще не задохнулся.
На улице подруги приноровились к ноше. И даже ни разу не уронили ковер с начинкой из Владимира. Но когда они подтащили рулон к Маришиному «Форду», начались проблемы. В салон огромный ковер не влезал, хоть тресни. И из окна высовывалась слишком большая его часть.
– Так не годится, – озабоченно заявила Мариша. – Придется крепить на багажник.
На крыше ее машины были предусмотрены скобы, к которым подруги и принялись приматывать ковер с Владимиром. Кажется, ему это здорово не нравилось. Потому что мычал он все активней. Девушкам даже пришлось включить в машине радио, чтобы заглушить его вопли.
– Неблагодарный! – укоряла его Мариша. – Мы на него все веревки из багажника извели и даже транспортировочный трос, чтобы этот тип не свалился с крыши, а он все недоволен!
Жаннин молча накручивала один узел за другим. Несмотря на это, Владимир не утихал. И ее томили недобрые предчувствия.
– Мариша, а куда мы его повезем? Сразу говорю, ко мне нельзя. У меня дома мама.
– К Инне, – немного подумав, решилась Мариша.
– Она же в Сочи…
– Вот и очень хорошо. Значит, не станет возражать.
