Обнаружив тело отца на полу в кухне, Сьюзен сначала подумала об ограблении или разбойном нападении. Потом увидела у него в руке револьвер и, вспомнив предупреждения о его финансовых обстоятельствах, подумала, что он сам застрелился. Несмотря на шок, у нее хватило самообладания позвонить по мобильному в полицию и ничего не трогать в комнате. Дожидаясь приезда полиции, девушка позвонила матери. Она сидела снаружи: стоявший в доме запах угнетал ее – миазмы разлагающегося тела и чего-то еще, что она не могла определить. Позже она опишет это матери как вонь от сгоревших спичек, которые жгли, чтобы попытаться замаскировать слишком заметное посещение туалета. Она курила и плакала, слушая мать, которая, сквозь слезы, напрочь отвергла вероятность самоубийства Уэббера.
– Он был эгоистом, – сказала она, – но не настолько.
Следствию быстро стало очевидно, что Джеремая Уэббер не сам лишил себя жизни, если только не был перфекционистом, который, произведя первый выстрел, нашел в себе волю и силы выпустить вторую пулю в голову, дабы завершить работу. Принимая во внимание угол вхождения пули, ему при этом надо было быть еще и фокусником, да к тому же сверхчеловеком, если учесть характер критических повреждений, нанесенных первой пулей. Так что, судя по всему, Джеремая Уэббера убили.
И все же, все же…
На руке остались следы пороха. Да, возможно, убийца или убийцы приставили револьвер к его голове и надавили на палец, чтобы вынудить нажать на спуск, однако такое, как правило, бывает только в кино, поскольку сделать это не так-то просто. Ни один профессионал не станет рисковать, вкладывая оружие в руку того, кто не желает умирать. В лучшем случае, велики шансы, что прежде чем пустить пулю себе в голову, он выстрелит в потолок или в пол, в худшем – в голову кого-то другого. Кроме того, не было никаких следов борьбы, никаких отметин на теле, которые указывали бы, что Уэббера могли удерживать силой.
А что, предположил один из полицейских, если он выстрелил в себя, все испортил, и тогда кто-то другой помог ему исключительно из чувства милосердия? Но кто будет стоять и смотреть, как человек убивает себя? Был ли Уэббер неизлечимо болен или настолько раздавлен трудностями, финансового или иного характера, что не видел другого выхода, кроме как свести счеты с жизнью? Нашел ли кого-то достаточно преданного, чтобы тот находился рядом, когда он произвел роковой выстрел, и затем этот кто-то, увидев, что Уэббер потерпел неудачу, нанес coup de grâce
[14]? Это казалось маловероятным. Уж скорее можно было предположить, что его вынудили совершить самоубийство, что некто заставил его взять в руки пистолет и пустить себе пулю в голову, и этот же некто прикончил его, вместо того чтобы оставить умирать в агонии на кухонном полу.
И все же, все же…
Кто, пытаясь замаскировать убийство под самоубийство, стал бы потом портить все дело, выпуская вторую пулю?
Любитель, вот кто; любитель или тот, кому просто наплевать, как это будет выглядеть. И еще один немаловажный вопрос – винные бокалы. Их было всего три: один, разбитый, на полу, и два других на кухонном столе. Из обоих пили, на обоих имелись отпечатки пальцев. Нет, не совсем так. На обоих были отпечатки пальцев Уэббера, а еще на одном какие-то мазки, которые походили на отпечатки, но при исследовании оказалось, что на них нет ни завитков, ни петелек, ни дуг. Они были совершенно пустыми, и это наводило на мысль, что по крайней мере еще один человек, находившийся в комнате с Уэббером, был в перчатках или с наклеенными кусочками пластыря, дабы скрыть отпечатки, чтобы Уэббер не встревожился сразу, ибо какой же киллер станет оставлять столь явные свидетельства своего присутствия на месте преступления? Бокал отправили на исследование в надежде выделить следы ДНК. Со временем анализ обнаружит слюну, исследование которой выявит присутствие необычного химического соединения: наркотического вещества. Один сообразительный лаборант, действуя исключительно по наитию, отделит, применяя современные нанотехнологии, наркотик и его метаболиты от слюны и обнаружит, что это флюороурацил, обычно используемый при лечении плотных злокачественных опухолей.
Получалось, что вместе с Джеремаей Уэббером в комнате находился мужчина, проходящий курс химиотерапии. Такой вывод давал и решение загадки с отпечатками пальцев. Определенные применяемые при лечении рака средства, в частности, капецитабин, вызывают воспаление ладоней и стоп, сопровождающееся шелушением и появлением волдырей, из-за чего со временем утрачиваются папиллярные линии на пальцах. К сожалению, все эти открытия были сделаны уже по прошествии нескольких недель, а к тому времени череда последовавших событий подошла к концу.
Итак, в день обнаружения тела Уэббера полиция начала проверять его бывших жен, дочь и деловых партнеров. Все версии в конце концов оказались тупиковыми, но самым странным из всего была корреспонденция в файлах Уэббера, касающаяся некой организации, называемой «Фонд Гутелиба» или, чаще, просто «фонд», потому что в действительности такого фонда не существовало. Адвокаты, которые, по их утверждению, представляли фонд, оказались темными личностями, занимающимися сомнительными делами, и заявили, что никогда не встречались лично ни с кем из фонда. Все счета оплачивались почтовыми переводами, а связь поддерживалась через поисковую систему Yahoo. Женщина, которая принимала сообщения для фонда, работала по найму в торговом центре «Натик» и сидела в клетушке с пятью другими женщинами, бывшими, по их утверждению, секретарями и личными помощниками компаний и бизнесменов, офисами которым служили машины, спальни или столы в кофейнях. Компания секретарских услуг «СекСерв» – название, которое, по мнению детективов, расследовавших смерть Уэббера, могло быть неправильно истолковано, особенно при произнесении вслух, – информировала полицию, что все счета, касающиеся фонда, были оплачены, причем опять-таки почтовыми переводами. Некоторые другие клиенты компании имели обыкновение расплачиваться мешками монет по двадцать пять центов, и босс «СекСерва», некто по имени Обрад, радовался уже тому, что люди вообще платят.
– Что за имя такое – Обрад? – полюбопытствовал один из полицейских.
– Сербское, – ответил Обрад. – Оно означает «радовать».
Он даже написал на своей визитной карточке: «ОБРАД – ОБРАДУЕТ». Копов так и подмывало указать, что подобные заявления вкупе с вероятностью неверного толкования, заложенной в названии компании, когда-нибудь могут довести его до беды, но не стали этого делать. Обрад был весьма услужлив, и они не хотели задеть его чувства.
– И вы никогда не разговаривали ни с кем, кто был бы связан с этим фондом?
Обрад отрицательно покачал головой.
– Сейчас все делают через Интернет. Заполняют бланк, дают предоплату, и я радуюсь. – Обрад даже показал копию оригинала контракта, заполненную через Сеть. Полиция проследила ее до интернет-кафе в Провиденсе, штат Род-Айленд, и там след обрывался. Денежные переводы поступали из нескольких почтовых отделений, расположенных в разных частях Новой Англии. Одно и то же никогда не использовалось дважды, и транзакции невозможно было проследить, поскольку в почтовых отделениях США не принимают кредитные карты при оплате переводов. Разослали судебные ордера, чтобы изучить записи с камер наблюдения этих почтовых отделений.
