По данным разведки в портах Керчь и Феодосия базировалось до 15 торпедных катеров, 30 самоходных барж и другие суда противника. На аэродромах Керчи и Марфовки находилось 150 самолётов, из них 60 истребителей и 90 бомбардировщиков. Кроме того, 12 гидросамолётов имелось в Феодосийском заливе.
В смелый рейд отправились из Темрюка всего 217 судов, однако к 29 августа прошли через пролив в Чёрное море только 144.
Румынские кавалерийские части, преследуя отходившие с Тамани наши морские части, одновременно вышли на Черноморское побережье и 31 августа захватили Анапу. Находившиеся на полуострове советские войска были отрезаны от главных сил нашей 47-й армии, оборонявших подступы к Новороссийску.
На выручку нашим воинам пришли малоразмерные суда азовчан. Под огнём противника они погрузили и перебросили суда под Новороссийск и в Геленджик. Моряков оказалось более шести тысяч, включая пятьсот черноморцев, защищавших Анапу. Из них было сформировано четыре батальона морской пехоты, которые сразу же пополнили ряды защитников Новороссийска.
А в ночь на 2 сентября из Крыма начали форсирование Керченского пролива две дивизии 11-й армии Манштейна: 46-я немецкая пехотная и 3-я румынская горная.
Форсирование пролива немецкое командование намечало намного раньше. В район Керчи были подтянуты, кроме этих дивизий, ещё и 19-я пехотная, но сопротивление наших таманских частей, а также активные действия кораблей Азовской флотилии и авиации Черноморского флота заставили противника выждать. Ранее выбранный срок переправы 10 августа был перенесён на 15 августа, а затем на 2 сентября.
Городу Керчь наша Ставка придавала особое значение. Когда в ноябре 1941 года над ним возникла угроза сдачи врагу, Сталин направил туда маршала Кулика с чрезвычайными полномочиями. Напутствуя посланца, Верховный предупредил: «Делайте всё возможное и невозможное, но Керчь удержать! С полуострова нельзя уходить».
Кулик вылетал в Крым, полный уверенности и надежд. Он никак не предполагал встретить там очередную катастрофу в своей судьбе.
Части 51-й армии героически сражались у Керчи. Им даже удалось сдержать на некоторое время врага у акманайских позиций, но остановить его не смогли.
Пытаясь спасти остатки 51-й армии, Кулик санкционировал их отход на Таманский полуостров, и в Керчь ворвались немцы. Это случилось ещё в ноябре 1941-го. Приказ Сталина маршал Кулик не выполнил.
Сознавая свою вину, он направил Верховному письма. В них он писал: «Считаю себя виновным в том, что нарушил приказ Сталина и без Вашего разрешения сдал город Керчь противнику. Я считаю, что моя вина в тысячу раз усугубляется тем, что я не оправдал Вашего доверия ко мне. Мне на месте казалось, что я не смогу дать генеральный бой наступающему противнику в городе Керчь, я хотел дать бой на Таманском полуострове и потопить его в проливе, не допустив его на Таманский полуостров».
Через два дня после сдачи Керчи Кулик прибыл в Краснодар. Там он получил приказ Сталина ехать в Ростов в качестве представителя Ставки.
Несмотря на успех боев под Ростовом, где врага удалось выбить из города, а потом и отбросить на запад, к Миусу, последовал вызов Кулика в Москву. В столице от него потребовали отчёта за поражение и оставление войсками Крыма. Расправа была суровой. Указом Президиума Верховного Совета от 16 февраля 1942 года Кулик был лишён воинского звания маршала, а также всех боевых наград.
У Новороссийска
В то время, как малочисленные батальоны морской пехоты отражали на Таманском полуострове атаки румынских кавалерийских частей, на новороссийском направлении шли ожесточённые бои с немецкими пехотными дивизиями.
В образовавшийся между нашими 47-й армией генерала Котова и соседней 56-й армией генерала Рыжова не занятый войсками 40-километровый разрыв устремились 9-я и 73-я дивизии противника. Туда были брошены 103-я стрелковая бригада и 126-й отдельный танковый батальон.
18 августа у станицы Абинской разгорелся неравный бой. Против наших четырёх стрелковых батальонов, 30 миномётов, 36 орудий и 36 танков наступали 17 батальонов пехоты, 260 орудий, 172 миномёта, 64 танка и штурмовых орудий. Преимущество врага было очевидным.
Командующий Закавказским фронтом генерал Тюленев запросил Ставку Верховного главнокомандования об отводе войск на новый рубеж. Из Москвы последовал ответ:
«Санкции на отвод войск фронта не требуется, так как Вы без согласия Ставки уже отвели войска на этот рубеж, что неправильно.
Нужно учесть, что рубежи отхода сами по себе не являются препятствиями и ничего не дают, если их не защищают. Оборону горных рубежей нужно строить на упорных контратаках впереди основных позиций на всех подступах к этим позициям, с тем чтобы на каждом направлении создать врагу наибольшие трудности к продвижению, изматывая его малыми и большими боями на истребление.
По всему видно, что Вам не удалось ещё создать надлежащего перелома в действиях войск и что там, где командный состав не охвачен паникой, войска дерутся неплохо, и контратаки дают свои результаты, как это видно из действий 17-го кавкорпуса.
Вам необходимо взять войска в свои руки, заставить их драться и правильно построить оборону в предгорьях, добившись настоящего упорства в действиях всех отдельных отрядов впереди основных позиций и главных сил на основных рубежах.
Суворов говорил: «Если я запугал врага, хотя я его не видел ещё в глаза, то этим я уже одержал половину победы; я привожу войска на фронт, чтобы добить запуганного врага...»
Добейтесь того, чтобы все наши войска действовали, как 17-й кавкорпус».
Было ясно, что ответ писал сам Сталин.
Начав наступление 19 августа, противник на следующий день вынужден был подтянуть к Абинской главные силы двух своих дивизий.
В связи с этим командующий 47-й армией перебросил с Черноморского побережья в район станции Крымской 83-ю морскую стрелковую бригаду, которая к исходу 21 августа заняла там оборону.
В течение 20 и 21 августа 103-я стрелковая бригада вела тяжёлые бои с наступавшим противником. Ему удалось несколько потеснить части бригады, и к концу 21 августа они оставили Абинскую и Крымскую.
22 и 23 августа враг смог оттеснить наши части и к исходу 23 августа захватить станицы Неберджаевскую и Нижнее-Баканскую. Дальнейшие его попытки развить наступление на Новороссийск успеха не имели.
Таким образом, в результате тяжёлых боев с численно превосходящими силами противника оборонявшиеся части 47-й армии были вынуждены отойти, однако не позволили ему с ходу прорваться к Новороссийску.
После провала первой попытки противника овладеть городом и портом он должен был остановить наступление и произвести перегруппировку. С туапсинского направления сняли 125-ю пехотную дивизию и перевели её в район станицы Крымской на усиление наступающей на Новороссийск группировки.
