И водитель Хамракулов не удержался, чтобы не одобрить решение. Солдат хотя и не признавался, но почти весь день крутил баранку и устал.
Штаб 37-й армии находился за Нальчиком, в курортном местечке Долинское, лежавшем за городом. «Справа от дороги, в дачах санатория «Эльбрус», — уточнили Сочнову ещё в Грозном местонахождение штаба. Да он и сам ещё издали определил местоположение штаба по тянувшимся вдоль дороги проводам, движению людей в военной форме, автомобилям, красно-белому шлагбауму, установленному под аркой. Видно было, что штаб обосновался давно и надолго.
И действительно, штаб пребывал в санаторных корпусах более месяца.
Когда командующему доложили о прибытии офицера из штаба фронта, он насторожился:
— Сочнов? Майор Сочнов? Неужели тот самый командир полка? Пусть заходит!
Увидев прибывшего, генерал встал, распахнул объятия:
— Ну, здравствуй, Сочнов, отчаянная твоя головушка! Жив? А ведь, знаешь, прошелестел слушок, что ты того, не выжил... — Среднего роста, по-юношески подтянутый, Козлов выглядел моложе своих тридцати шести лет. На стянутом ремнём генеральском кителе поблескивало два боевых ордена. — И когда же это тебя поразило? Где?
— В последней атаке, когда шли через «долину смерти». Миной задело. Собирались ногу ампутировать, но вот, спасибо врачам.
«Долиной смерти» красноармейцы называли плоскую, как ладонь, равнину, простиравшуюся перед рукавом Дона, покрытым льдом. За рекой на возвышенности находились немецкие позиции, и вся равнина простреливалась вдоль и поперёк.
— Здорово мы под Ростовом Клейсту дали коленом в зад! Бежал почти на сто километров к Миусу! Закуривай, Сочнов!
Генерал Козлов командовал тогда оперативной группой в 56-й армии, которая освобождала город, а Сочнов был командиром в той группе.
— Спасибо 37-й армии: ударила фрицам по самому больному месту, во фланг танковой армии.
— Это точно! 37-я отличилась, — не скрывая удовольствия, согласился генерал. После тех событий он вступил в командование армией. — Так ты где сейчас? В штабе фронта? Что так?
— Иван Владимирович, когда вручал награду, предложил остаться в штабе.
— Ну, если сам комфронта предложил, тут уж не откажешься, — развёл руками Козлов. — Так с чем к нам прибыл?
Николай стал рассказывать о том, что ему было известно о предстоящем наступлении группы в районе Эльхотово и на Моздок, которое должно привести к ликвидации эльхотовской группировки и освобождению Моздока. Высказал он и опасение командования фронта относительно слабого укрепления нальчикского направления со стороны захваченного немцами плацдарма.
— Нас это тоже тревожит, только сил в армии нет. Бросили бы туда не полк, а дивизию, но где её взять? Ты сам рассуди. Армия обороняет сто двадцать три километра. — Генерал взял карандаш и на листе бумаги записал эту цифру. — В армии четыре дивизии, каждая обороняет на фронте ни много ни мало тридцать километров. Есть ещё одна дивизия, но в ней всего один полк. Тот тоже задействован. К тому же почти двойное превосходство противника в артиллерии. А в танках — полное. В армии нет ни одного танка, а у немцев — почти триста! Понимаешь, что это значит?! Вчера говорил с командующим группой, он приказал быть готовым нанести встречный удар по эльхотовской группировке. Ломаем голову, откуда взять силы, чтобы создать ударный кулак. Получается вроде тришкина кафтана: чтобы залатать дыру, нужно отхватить кусок рукава!
— Но у вас же есть целая дивизия НКВД!
— Дивизия! Есть, да мне она не подчинена! Распоряжается сам Берия. Я было попробовал скомандовать, так после того думал, что лишусь звания.
— В Тбилиси он тоже нагнал шороху, — осторожно признался Сочнов.
— Теперь понятно, какая обстановка в армии?
— Но ведь разведка в последние дни доносит, что противник зашевелился. Возможно, он готовится снова перейти к активным действиям...
— Это нам известно, — ответил генерал. — Только его возня означает другое. И в этом повинны мы: не смогли сохранить в секрете подготовку к предстоящему наступлению. Его агентура раскрыла наш план, и теперь он стягивает к участкам предполагаемого нашего наступления свои силы. Вот что значит его возня.
Мост
Вечером командир батальона обер-лейтенант Гюнтер был удостоен вызова к самому командиру дивизии.
— Подойдите ближе, — сухо произнёс генерал, когда Гюнтер доложил о своём прибытии. — Достаньте карту.
Офицер поспешно вырвал из полевой сумки карту, аккуратно сложенную гармошкой.
— Яволь, мой генерал!
Обер-лейтенант был на особом счету у командира 23-й танковой дивизии генерала фон Макка. Офицер в своё время под видом туриста побывал на Кавказе, проехал по дороге через горы, нужное направление изучил. В позапрошлом году участвовал в боевых действиях на Балканах, где получил «Железный крест». И в России проявил себя довольно успешно.
— Мост через реку видите? — ткнул пальцем в карту Макк.
— Яволь, мой генерал!
— Завтра захватить. Эта задача возлагается на вас.
Генерал не стал больше утруждать себя пояснениями, а Гюнтер не осмелился что-либо уточнить. Он щёлкнул каблуками, выбросил руку и пружинисто повернулся кругом.
Вот уже которые сутки дивизия ведёт бой севернее станицы Эльхотово, пытаясь пробиться к Тереку, занять там мост. Он нужен для того, чтобы по нему перебраться на противоположный берег и создать там плацдарм. Плацдарм крайне необходим для последующего прыжка к Владикавказу. Гюнтера предупредили, чтобы мост он обязательно захватил. Мост и только он — задача отряда! Ни на какие другие цели отряд не должен отвлекаться.
— Прибавьте скорость! — приказывает Гюнтер водителю. Стрелка спидометра вздрагивает и ползёт. — Скорей! Скорей!
Гюнтер представляет себя и своё подразделение на острие той стрелы, которая прочерчена на карте у командира дивизии. Стрела упирается в реку, в то самое место, где находится мост. Он, Гюнтер, должен его сегодня захватить. Офицер ясно понимает важность возложенной на него задачи: если удастся овладеть мостом, то через сутки вся танковая дивизия будет уже на противоположном берегу. Тогда перед полками откроется дорога на Грозный и Владикавказ.
В успехе предприятия генерал фон Макк уверен: он категорически запретил авиации бомбить мост. А Клейст уверен в Макке. Он восхищался им, когда тот дважды обращался к нему с просьбой направить его дивизию на Владикавказ первой: «Если дивизия переправится через Терек, то обещаю: через двое-трое суток мои танки ворвутся в город...»
И вот колонна Гюнтера почти достигла реки. Мост левее. Теперь нужно развернуть подразделения в боевой порядок, скрытно приблизиться к мосту и внезапно атаковать с фланга людской поток и охрану.
Всё происходило, как он и предвидел. Высадившиеся из автомобилей солдаты развернулись в широкую цепь и тайно, маскируясь в зарослях высокой кукурузы, направились к основной дороге.
