В семь из кабинета вышел Громов и виновато посмотрел на меня.
— Ты здесь из-за Вики, да?
— Она много бумаг оставила, — кивнула я, разбираясь на столе. — Многие до завтра не подождут. Точнее, подождали бы, если бы завтра пришёл секретарь. Но…
— Наташа, — Громов подошёл ближе и заставил посмотреть ему в глаза, — я не знаю, что делать. До возвращения Светы примерно три недели… Срок не такой уж большой, но и не малый. Искать нового секретаря?
От его виноватого взгляда мне стало не по себе. Я прекрасно понимала, что он сейчас чувствует. С одной стороны, у меня и так забот по горло, а с другой — пока найдём нового секретаря, пока обучим… Тут и Света вернётся. Смысл?
— Не нужно, — я покачала головой. — Эти три недели вместо Светочки буду я. Мне не привыкать к авралам.
Громов сел на стоящий рядом стул и аккуратно взял меня за руку. Мне сразу захотелось замурлыкать.
— Прости меня. Надо было оставить Вику, а не увольнять сразу. Я… погорячился.
— Да что вы! — возмутилась я. — Оставлять эту похотливую… Фу! Нет уж, лучше я помучаюсь, чем она будет к вам приставать.
Меня аж передёрнуло.
— Скажи, — взгляд Громова почему-то был ироничным, — почему это тебя так волнует? Ну и побегала бы за мной эта Вика, я же взрослый человек, отбился бы. Почему ты так реагируешь?
— Потому что неприятно, — буркнула я и попыталась отобрать руку. Но Громов её не отдал. Вместо этого он перевернул мою ладонь и начал выводить пальцем по тыльной стороне какие-то странные круги. И моё предательское тело тут же стало тяжёлым, от руки к сердцу пошла знакомая сладкая волна. Она осталась во мне жаром в самом низу живота.
— Мне тоже было неприятно узнать про тебя с Молотовым, — тихо сказал Громов. Надо что-то ответить, но я была не в силах придумать, что именно. А потом Максим Петрович, вздохнув, поднялся на ноги сам и потянул меня за собой.
Так мы стояли несколько минут. Громов изучал моё лицо, причём не только с помощью глаз. Сначала он перебирал мои локоны, потом провёл пальцами по лбу, щекам, а когда добрался до губ, мне показалось, что я сейчас с ума сойду. Вот что за странный человек! С Антоном и Молотовым было понятней. Сразу целоваться полезли. А этот стоит, изучает меня, как музейный экспонат, и хоть бы слово сказал.
Но прекращать эти прикосновения своими вопросами мне не хотелось. Слишком уж было приятно. Да, это я правильно сказала — слишком.
Я закрыла глаза, думая, что так будет легче, потому что пережить этот изучающий взгляд я уже могла с трудом. И почувствовала, как Громов аккуратно обхватил мою шею, чуть наклонил голову назад, а затем…
Я распахнула глаза, когда поняла, что он почти касается моей шеи губами, но… именно, что почти! Он… нюхал меня!
— Максим Петрович, — выдохнула я, — что вы делаете?
— Ты очень вкусно пахнешь, Наташа, — подтвердил он мои опасения. — Здесь, на шее, особенно чувствуется.
— И чем же я… пахну? — дрожащий голос удивил даже меня саму.
Дыхание Громова на моей шее обжигало.
— Ты… это персики, Наташа.
И он наконец сделал то, чего я так хотела — крепко обхватив двумя руками мою талию, Максим Петрович поцеловал меня в шею. Что держал, спасибо большое, а то я бы свалилась ему под ноги, как мешок с картошкой.
— А ещё… что-то весеннее.
Неужели я пахну, как мама? Никогда бы не подумала.
Мама. Её лицо вспыхнуло в моей памяти. Она бы не одобрила… Нет, она бы не одобрила того, что я тут делаю. Или не делаю? В общем, неважно. Стою здесь с женатым мужчиной и наслаждаюсь тем, что чувствую его дыхание на своей шее.
А Громов, между тем, зарылся носом в мои локоны. От этой ласки стало немного щекотно, и я улыбнулась.
— Максим Петрович, — позвала я его тихо, — мне пора домой. Пожалуйста, отпустите.
И он тут же послушался. Отодвинулся и с улыбкой посмотрел мне в глаза.
— Простишь?
— Очередное искушение? — ответила я, улыбнувшись.
— Нет, — Громов покачал головой. — Не очередное. Единственное.
После того странного дня мой начальник больше не подходил ко мне ближе, чем на полметра. И я не могла понять, радует меня это или огорчает. В любом случае, думать о его прикосновениях у меня не было времени — двойная работа отнимала столько сил, что дома оставалось время только на сон. Даже Антону я писала непозволительно короткие письма.
Света вернулась на неделю раньше. Я никогда не думала, что буду так счастлива её видеть. Повисла на ней, почти как она на мне после Болоньи, и завопила:
— Светочка-а-а! Как я скучала-то!
— Да я уж вижу, — погрозила мне пальцем подруга. — Вон, весь стол в бумагах, жуть.
— А бумаги тоже по тебе скучали!
— А вот я по ним не очень, — вздохнула Света.
— С возвращением, — услышали мы и, обернувшись, увидели улыбающегося с порога своего кабинета Громова. — Без тебя нам было очень сложно, Света.
Подруга, зардевшись и задрав нос, кивнула и прошествовала к своему рабочему месту. А после ухода Максима Петровича я полушёпотом поведала Светочке о том, что тут произошло в её отсутствие.
— Гы, — усмехнулась подруга, услышав про Вику. — Ты ей глаза-то не выцарапала?
— Я? Почему я?
— Ой, да ладно притворяться-то.
Я предпочла сделать вид, что не понимаю, о чём она говорит. Но почему-то подумала о том, что теряю квалификацию. Ещё пару месяцев назад я была уверена, что никто не поймёт моих чувств, а тут получается, что Света догадывается. Интересно, кто ещё…
— Свет, — я решила спросить у подруги прямо, — скажи, вот ты откуда-то знаешь о том, что мне Громов нравится…
— А ты — ему.
— Возможно. А… кто ещё догадывается?
Светочка посмотрела на меня очень серьёзно. Щелкнула степлером по куче служебок и тихо сказала:
— Думаю, что никто. Я тебя хорошо знаю, Наташ, да и работаю рядом с вами обоими по восемь часов в сутки. Кому заметить, как не мне?
Развивать эту тему я не стала. Хотя мне очень хотелось спросить, что же теперь делать-то? Но… я догадывалась, каким будет ответ Светочки. И не хотела его слышать.
Лето вступало в свои права изо всех сил. И впервые за последние несколько лет я встречала его с какой-то смутной надеждой в душе. Я не очень понимала природу этой надежды, да и не хотела анализировать своё поведение.
Я просто ходила на работу, наслаждаясь обществом Громова и Светочки, а по вечерам — гуляла в парке, вдыхая вечернюю прохладу и слушая щебетание птиц. С улыбкой смотрела на собак и их хозяев, думая о том, как жаль, что пока не могу тоже завести себе щенка.
