Руки слушались плохо, но он всё же сумел расстегнуть замок спального мешка и сесть. Автомат, где он? Взгляд медленно плыл по окружающей земле. Он не мог заставить себя действовать быстрее. Пытался, но не мог. Слабая, почти незаметная попытка, легко разбилась о годы процедур.
Оружие лежало в метре от него. Кон потянулся к автомату, взял его в руки. Заряжен или нет? Вспомнить не получалось. Кон направил оружие в голову существа. Не особо целясь вжал спуск. Оружие подпрыгнуло, затрещало, выплёвывая чёрный дым и смертоносный металл. Голова существа мгновенно превратилась в решето. Один глаз исчез, на его месте появилась красно-чёрная дырка. Только оно, почему-то, не умерло. Зверь рывком вырвал оружие из рук Сухого и отбросил его в сторону. Один пылающий глаз обратился к Кону, продолжавшему жать спуск. К сожалению, патроны кончились. Боёк бил в холостую, но Кон не сознавал этого. Он целился и стрелял. Разум пока не смог осознать происходящее в полной мере. Факт, что после нажатия на спуск, пули не вылетают, дошёл до сознания слишком поздно. Существо шагнуло вперёд, бросив свою жертву.
Кон продолжал «стрелять», даже когда кошка остановилась перед ним. Изувеченная морда приблизилась к лицу, пушистые усы дёрнулись, Нечто оскалило длинные клыки. Каким-то образом, Кон понял, что оно сыто и больше никого не убило бы — только Сухого. С ним кошка хотела поиграть, прежде чем прикончить. Кошка охотник, а они её добыча. Она насытилась внутренностями двоих, ей хотелось немного поиграть со своей третьей жертвой. Убив вора, кошка не тронула бы ни его, ни остальных людей. Но он напал и теперь участь Сухого, станет его судьбой.
Меченый перестал жать на спуск — до сознания, наконец-то, дошло, что рожок пуст. Руки опустились, автомат упал ему на колени. Кон просто смотрел на существо и ждал. Ни страха, ни мыслей — его разум выдал всё, на что сейчас был способен. Больше ни грана эмоций или разумных действий, из себя выжать он уже не смог бы. Просто не смог бы захотеть это сделать.
Кона от смерти отделяли секунды, если не мгновения. Как-то он понял, что с ним кошка играть не будет — он серьзно ранил её и игривое настроение зверя сменилось бешенством. Его она убьёт сразу.
Что-то пролетело перед глазами, упало на шею существа и с влажным треском прошло сквозь шею. Голова кошки упала рядом с автоматом. Секунду обезглавленное существо стояло на лапах. Кон смотрел на красный обрубок шеи и ему в лицо бил тугой фонтан крови. А потом оно покачнулось и упало. Тонкие мускулистые лапы всё ещё дергались, но зверь умер, просто судороги.
— Суууки! — Рыкнул кто-то и Кон направил взгляд на источник звука: Сухой стоял там, с окровавленным тесаком в руках. Злой, окровавленный, кажется, раненный. — Обмороженные сука черти! Встааааать!!!
Никто не отреагировал. Только Кон. Кое-как, с большим трудом он поднялся. Дело в том, что с разумом случилось что-то непонятное. Он будто бы стал сразу двумя разными людьми. Один пытался действовать, подняться на ноги, второй упорно ждал команды надзирателей и смиренно принимал неминуемую угрозу попасть на процедуру.
А Сухой не стал долго ждать. Поливая спутников матом, он начал поднимать их пинками и ударами приклада. Экзекуции избежали только Кон и те двое, что уже покинули мир живых. Пока Сухой поднимал, а точнее избивал выживших, Кон смотрел на трупы. Он ничего не чувствовал. Будто перед ним обыкновенная земля, укрытая тровой, ветками…, двойственное чувство возникло, почему-то, ему всё это казалось странным и в тоже время нормальным.
— Очухались черти конченные? — Зарычал Сухой, когда все четверо выживших оказались вытряхнуты из своих спальников. Он пинками построил их в неровную линию, началом которой стал Кон и теперь испепелял бедолаг бешенным взглядом. Кон знал что он видит — четыре каменных лица, четыре пары пустых глаз. Часа через два они оживут, станут вести себя более осмысленно, но сейчас, в часы пробуждения, ни один из них ни на что не способен. Как есть овощь.
Сухой смотрел на них несколько минут, а потом его гнев начал ослабевать. Лицо разгладилось, пылающий бешенством взгляд обрёл более спокойное выражение. Ни один из меченных не отреагировал ни на его ругань ни на его взгляд — они просто физически не могли этого сделать. И Сухой сие прекрасно понимал. Наконец, вор устало махнул рукой и сел наземь. Автомат он бросил, что-то достал из своей сумки. Что он делал дальше, Кон не видел. В голове билась какая-то мысль. Очень важная, но он никак не мог её уловить. Она мелькала на самом краю сознания и стоило ухватиться за неё как тут же она исчезала. Кон закрыл глаза. Не помогло. Снова открыл. Сухой зашипел от боли, но он не отреагировал, смотрел на тело существа. Уже не дёргается и так удивительно похоже на кошку…, у него когда-то была кошка. Дома. Там, где он жил очень давно. Тоже бело-чёрная, только маленькая. Сущий карлик рядом с этим монстром. У неё тоже был пушистый длинный хвост. Кажется, её звали Мурзик. Или его. Кем был Мурзик? Какая странная мысль. Глупая, ненужная, неправильная. Он не должен думать, это опасно для здоровья.
Тут же пришла новая мысль. Ему нужна процедура. Он начинает вспоминать ненужные, опасные вещи. Если бы он был в тюрьме, сейчас сам попросил бы надзирателя сопроводить его на процедуру. Он вздрогнул от собственой мысли, будто бы от порыва холодного зимнего ветра…
— Опа! Слышь, ты. — Кон поднял взгляд. Сухой сидел сбросив куртку и рубашку с одного плеча. В руке медицинский спрей. Вроде бы он служил для обеззараживания. — Да, ты. Иди сюда.
Кон повиновался и подошёл к вору. А у того брови взлетели вверх и тут же лицо треснуло хищной улыбкой. Сухой вытащил из своей сумки серую коробку и положил её наземь.
— Садись брателло. Спас ты меня. Теперь помоги с раной. — Кон сел, открыл коробку, а Сухой посмотрел поверх его головы и натурально зарычал. — Сучьё позорное, вы мне падлы, за херь эту ответите! Вы чушаны на резинках теперь, я вам козлам пархатым жить хер позволю пока не расплатитесь. Лично со мной суки, пока не расплатитесь!
Кон взял в руки блестевший металлом стержень. Поднял к глазам и так замер — он не мог вспомнить, что делать дальше.
— Что завис? — Сухой посмотрел ему в лицо, потом на стержень. Протянул руку и нажал на выпуклую часть у основания. Верхушка распалась на два десятка тонких изломанных лапок. — Вспомнил? — Кон медленно кивнул. — Действуй. Вы сучьё, оружие взяли, реще сука!
Но ни один из них не шелохнулся. Все трое продолжали смотреть прямо. Они просто фиксировали происходящее и ждали команд надзирателей или робота. Они привыкли повиноваться им, привыкли к их голосам. Голос Сухого для них ничего не значил. Просто звук, на который не нужно и нельзя реагировать. И вор перестал на них орать. Презрительно плюнул и продолжил брызгать спреем на открытые участки раны. Плечо прокушено и разорвано. Края раны довольно широкие — похоже, зверь укусил и сильно рванул, не разжимая челюстей.
Кон аккуратно вёл стержень по обработанным спреем участкам раны. Лапки ожили и замелькали с такой скоростью, что навершие стержня превратилось в один сияющий всполох. Вскоре от раны остался только неровный, ярко-красный порез. Будто два куска мяса, сильно прижали друг к другу. Полевая аптечка армии. Вроде бы, ему доводилось пользоваться такой. А может он видел, как ею пользовался кто-то другой. Обработав рану, Кон вдруг взял и сказал:
