С большим трудом Кон оторвал взгляд от великолепных цветов. Стал смотреть на неровную стену пушистых крон, опоясывающую это место. Он смотрел и смотрел и…
— Дерьмо позиция, любой дурак нас из леса как куропаток тут хлопнуть может.
— А? — Сухой сел. Посмотрел на обмороженное лицо Кона. — Браток, это ты сейчас говорил?
— Я. — Ответил Кон, и глаза у него начали медленно открываться шире. Так продолжалось секунд десять, пока он не начал напоминать кошку, которой на хвост уронили тяжеленный чайник. А в чайнике кипятка литра три. — Я???
— И птиц нету. — Заметил тут старый, с аппетитом поглощая сухой и приторный армейский паёк. Хрустнул плиткой и поморщился. — Хреновая жрачка. Надо что-то получше раздобыть.
— Нихера прикол! Мужики, вы либо всю дорогу прикидывались идиотами, либо… — Сухой подскочил на ноги и шумно вдохнул: какой изумительный аромат витает над этой поляной! Вор мрачно нахмурился, обнаружил, что бросив всего один взгляд под ноги, мгновенно сосчитал все разноцветные цветочные бутоны в пределах видимости и отпустил пару неприличных проклятий. А спустя секунду обнаружил, что хмуриться больше не может, как впрочем и злиться. Ему и ругаться сейчас совсем не хотелось. И на душе почему-то тепло стало, хорошо как-то… — Мужики, валить надо. Что-то не так с этой поляной.
Сухой обнаружил, что оба его спутника сели и преспокойно поглощают паёк. Причём оба смотрят на него, и в их взглядах легко читаются ум, довольство и ни следа той обмороженности, что он видел, с тех пор как их погрузили в грузовик.
— Уходим отсюда! — Повторил Сухой, вдруг осознав, что сам уходить не хочет никак вообще.
— Здесь не опасно. — Ответил Кон, проглотив кусок сухой пищи. — Я знаю. Я останусь тут ещё на часик-два. Мне это нужно Сухой, правда, нужно.
— Мне тоже лучше пока быть тут. — Заявил Старый.
— Вы свихнулись. — И пальцем у виска покрутил. — Да ну вас к чёрту. Я ухожу.
И двинулся прочь, обратно в лес. Кто знает, как бы сложилась судьба всех троих дальше. Может, они погибли бы здесь, в эту ночь или следующую. Может, погиб ли бы не все. А может, судьба позаботилась бы о всех троих, ведь уже дважды она дарила им удачу. И оба раза, они не смогли её увидеть. Даже теперь, когда аромат цветов, чудесных в своей красоте, вернул им разум, восстановил почти всё то, что было ими утрачено, в унылых серых стенах пожизненных тюрем.
Кто знает, как бы всё повернулось…
Сухой покинул поляну и яркость, с которой воспринимался окружающий мир, эта необыкновенная острота и скорость восприятия, начала уходить. Лес вдруг как-то поблек. Тени сгустились, разум перестал мгновенно воспринимать и обрабатывать всё, что видел глаз. Мир стал уже, темнее, привычнее. Сухой без сожаления уходил с поляны усыпанной цветами — такие метаморфозы сознания пугали его. Да и не факт, что всё кончилось. Может утром он не проснётся или минут через тридцать его скрутит и начнёт он блевать кровью. Чем быстрее уйдёт от странных растений, тем лучше для здоровья.
К несчастью далеко уйти не удалось. Не прошёл он и десяти шагов как впереди что-то громко затрещало. Сухой остановился, направил оружие на звук. Нервно облизнув губы, он напряжённо вглядывался в море листвы, сейчас окружавшее его со всех сторон. Море сие, вдруг заволновалось, резко дёрнулось и опало наземь сплошной волной. Не всё конечно. Только метрах в трёх от него, солидный такой кусок зелени рухнул с оглушительным треском и нечто громадное, чёрно-коричневое, зачем-то громко сопящее, двинулось прямо на него. Сухой не успел разглядеть, что это было, стрелять тоже не стал — куда? В это необъятное мохнатое, вообще непонятно что? Имея под рукой только заточку, не стоит пыркаться на Слона. Он, товарищ с интригующим прозвищем Слон, сидел давно, но аккуратно и никогда не попадал в серьёзные неприятности, а в бараке занимал всегда сразу две койки. Не потому что был шибко уж наглым или сильно блатным. Совсем нет, обычный мужик, немного нервный, но в целом спокойный без амбиций. Всё дело в том, что Слон отличался от прочих двуногих габаритами маленького тепловоза, и потому ему требовалось две койки сразу. На одной он не мог спать даже на боку — на пол падал. Парня очень уважали за его слоновьи габариты и не меньшую физическую силу, уважали и не трогали, даже воры. Хоть сам он и говорил, что уважают его исключительно за недюжинный ум и великолепную смекалку. А кто бы с ним спорил — попасть под горячую руку Слона, всё равно, что рухнуть под колёса тепловоза. Что там, что там, запчасти собирать придётся маленьким пинцетом. Вот если бы Слон взял и оброс шерстью — как есть это нечто, сейчас бредущее по лесу.
Сухой бежал обратно так быстро, что дважды только чудом не врезался в стволы деревьев, тут росших где попало — ну, оно и понятно, в лесу они так обычно и растут. На полянку влетел широким прыжком и, не обращая внимания на товарищей, стремительным галопом рванул мимо. Увы, пышная растительность преподнесла вору неприятный сюрприз. Нога угодила в ямку, и он рухнул носом вперёд. Трава, цветочки и всякие кустики сыграли роль подушки безопасности, правда, не слишком хорошо, но хоть нос не сломался и то ладно. Сухой поднялся довольно быстро, но продолжить бегство не сумел. Во-первых, на ногу он теперь нормально наступить не мог, толи вывих, толи отшибло при ударе. Так, считай на одной ноге и стоял. Во-вторых, он испытал некоторое удивление и даже тень благодарности — Кон и Старый застыли по обе стороны от него, направив автоматы на лес. Не бросили в минуту опасности, не отвернулись, как только что сделал он сам. Впрочем, тень она на то и тень, что быстро исчезает. Ну, а в-третьих — громадное мохнатое нечто вылезло из леса и уже успело затоптать метра два растительности. Теперь бежать не имело смысла. Зато теперь, все трое получили прекрасную возможность рассмотреть странного зверя в деталях.
— Медведь. — Спокойно заявил Старый. Его друзья не ответили, автоматы тискали. — Тут он ничего нам не сделает. — И сказав сие, Старый опустил оружие. Никто ничего ему не сказал.
В основном, из уважения к внешности косолопаго. Иногда случается такое, видишь зверя и тут же начинаешь уважать его очень сильно. Даже дар речи отказывает, а порой случается, что сила этого уважения столь неодолима, что сметает всё на своём пути, включая, естественное сопротивление организма всяким неприятным вещам и так иногда даже бывает, что одежда намокает.
Вот почти тот случай.
Мишка вылез на поляну с широко открытой пастью, пребывая в предвкушении сытного обеда, но пробежав всего метр по цветочному великолепию, вдруг понял, что голод его уже не беспокоит. Впрочем, может он и не был голоден, а за Сухим бросился, будучи чем-то разозлён. Точно тут сказать трудно, медведи существа сложные, у них богатый внутренний мир и откровенно свинский характер. Так вот на поляне, этот мишка прошёл ещё с метр и поймал ту же волну эйфории, на которой оказались люди. Сел в цветы, раскинул лапы и сладко зевнув, начал взирать на мир конкретно осоловевшими глазками. На людей вот глянул, без всякой злобы, скорее безразлично. Широко зевнул и упал на бок. Что-то тихо ворча, стал перебирать лапами, будто вот мух отгоняя. Словно щенок на даче в клумбе…, только вот щенков два с лихом метра в холке, да весом всё к тонне ближе, в природе не бывает. Как и медведей таких габаритов.
