— По двое в ряд и на выход. — Холодно произнёс мужчина в пятнистой форме. С щелчком отошли крепления, плотно удерживающие в кресле руки от кончиков пальцев до плеча, ноги, торс и голову.
— Да скажите же вы что происходит??? — Завыл юнец, подскочив со своего кресла. Охранник повернулся и…, и ударил прикладом. Юнец молча упал на пол, всю лицо залито кровью…, только сейчас Кон обратил внимание на некоторые детали формы охранника.
— Эту падаль несёшь ты и ты. — Так же холодно произнёс солдат, указав рукой на Сухого и грузного мужика с внушительным брюшком. Его Кон видел впервые. Вот Сухого он часто видел. Раз семь их перевозили вместе. Один раз они даже поговорили минут десять. Пока кресла не пропустили через них по разряду. Тогда и познакомились…, Сухой, несмотря на недовольство подчинился. Теперь Кон старательно смотрел на солдата, на то, что открылось его взору в открытом проёме кузова, на оружие, на пол, на небо — он впитывал всё увиденное, пытался анализировать и запоминать. Сухой ни за что не подчинился бы — один из немногих арестантов на памяти Кона, который предпочитал удар нейронного шокера, вместо повиновения непонравившемуся ему приказу. Сейчас, что-то изменилось. Либо Сухому известно что-то, чего не знает Кон, либо он увидел что-то, чего ещё не заметил Кон. Нужно смотреть, нужно слушать…, и бороться с волнами безразличия ко всему вокруг. Всего секунду назад он знал почему нужно смотреть и запоминать, теперь немог вспомнить, почему это необходимо. И совершенно всё равно. Будем смотреть. Непонятно правда зачем. Наверное, ему один из охранников приказал смотреть. А вот что любопытно: охранник ударил прикладом. А ведь такого быть не могло в принципе. У них автоматического оружия вообще не было и грузовик никогда прежде не останавливался посреди открытого поля. Охранник вовсе не охранник, он солдат.
— Туда. — Указал стволом автомата, солдат ждавший на улице. Собственно он тут был не один. Два десятка автоматчиков в два кольца окружали грузовик. Тюремные охранники тоже тут были. Стояли в сторонке, поколено в зелёной луговой траве, и курили. На пожизненных они не смотрели.
В указанном направлении, располагалась старая, поросшая бурьяном асфальтовая дорога. Вокруг неё стоят домики. Разбросаны на местности как попало, построены без всякой системы. Кое-где и вовсе палатки стоят. Между ними ходят люди разные — в белых халатах, в форме с оружием, с оружием и одетые в гражданское, двое солдат в подвижной броне замерли у входа в двухэтажное бетонное здание…, а среди всего этого подобия города, на пустом пространстве диаметром метров сто, висит Нечто, нижним краем, утопая в пышной луговой траве. Рваные края, светящиеся тонкой белой полоской и идущая слабой рябью мутная поверхность. Будто озерко в тихий погожий день, только поставленное вертикально и лишённое берегов, дна и воды. Только тоненька полоска поверхности этого озерка…
— Опыты на нас ставить будут. — Медленно, по слогам, растягивая гласные, проговорил лысый подтянутый мужчина, занявший место в строю рядом с Коном. Он его услышал, но не отреагировал: сейчас лысый упадёт корчась в судорогах, строй остановится и будет ждать пока лысый придёт в себя, потом двинутся дальше…
— Слышь босый, закройся нах. Всё там узнаешь. — Рыкнул солдат из кольца, в ответ на слова мужика. Кон, да и все прочие пожизненные одновременно запнулись об собственные ноги. Один вообще в траву упал. В их головах что-то переклинило. Происходящее выбивалось из программы, так не было никогда. Сейчас всё происходило неправильно. Разумы прочно ошпаренные процедурами не смогли справиться с происходящим и возник конфликт, где-то на уровне бессознательного. Только Сухой отреагировал иначе — он ощерился в злой улыбке.
К такому обращению никто из них не привык. Для Кона сложно было принять изменения, а ведь многие из его спутников провели в серых робах по десять и более лет. Пожилой и худой мужик, который как раз и упал в траву, сейчас испытал настолько глубокий шок происходящего, что не смог сам подняться на ноги. Дважды пытался, но всё время падал. Нервную систему парня переклинило так сильно что затронуло не только мозг, но и двигательный аппарат. На ноги его подняли солдаты. Причём не пинками, а просто подхватив под руки, вернули в вертикальное положение. Творилось нечто абсолютно невозможное. Может, сон? После процедур сны редко, но снятся. Они всегда бредовые, хаотичные и очень яркие. Ведь то, что торчало посреди городка, иначе как сном и не назовёшь. В природе так не бывает. Если конечно, пред твоими глазами не мираж. Но откуда мираж посреди моря зелёной травы?
Они двинулись к домикам только через пару минут. Никто не подгонял, никто не бил их, не угощал разрядом шокера, солдаты вообще остановились, и безразлично смотрели на них.
Их вели прямо к озерку, застывшему над землёй. Неужели и правда, на них собираются поставить какие-то эксперименты? Это ещё хуже, чем слухи об «утилизации»…, обидно. Его обрекли на такое, просто за то, что он защищал себя, своё будущее.
Вроде бы должно быть сейчас плохо, должно быть очень больно, но Кон ощутил лишь лёгкую тоску. Эмоциональный инвалид без будущего, с искорёженным сознанием, почти не способный ощутить даже прикосновение к чему-то — таким он стал, за попытку защитить себя и своё будущее. Как несправедливо…, жизнь вообще несправедлива. У него всё было хорошо. Работа, жена, блестящее будущее, но он захотел ещё и детей — наверное, поэтому жизнь сказала «хватит, уже слишком много!» и отобрала у него всё. Даже способность испытывать полноценные эмоции.
— Капитан, докладывайте. — Сказал человек в белом халате, стоявший возле «озерка» с каким-то непонятным прибором в руках. Под халатом виднелись детали военной формы. Кажется, парадной, впрочем, Кон не слишком разбирался в этом.
От строя солдат отделился человек, на первый взгляд ничем не отличавшийся от прочих. Интересно, как другие узнают, что он капитан, а не рядовой? Кон попытался осмыслить то, что видит. К концу доклада капитана, он понял, что у этого солдата на плече немного другие нашивки. Хм, почему его интересует этот момент? Он уже давно не пытался узнать или понять больше чем разрешалось. А тут вдруг пытается разобраться в таких бессмысленных и не нужных деталях. Наверное, свежий воздух вскружил голову. Всё-таки он много лет не вдыхал таких вот ароматов — луговая трава, чистый воздух, без испарений смрада цивилизации.
— Восемь мужчин, в возрасте от 21 года, до 55. Почти полностью здоровы. Все попали в заключение до 24-ого года. Трое бывшие военные. Один, в прошлом, сотрудник ОМОН. Остальные не имеют подготовки. В лучшем случае знакомы с лёгким стрелковым оружием. Вот этот вор в законе. Как он попал в пожизненные, информации нет.
— Почему?
— Засекречена. Судили по спец указу Совета Федерации, на закрытом суде.
— Хм. — Мужик в халате, задумчиво нахмурился, поскрёб пальцами висок и громко сказал. — Господа пожизненные! Правительство дарует вам свободу и гарантирует помощь в новых условиях обитания, при выполнении некоторых наших условий. — Он помолчал, пристально глядя в лица арестантов. Никакой реакции, пустые глаза, каменные лица. Только на лице вора, его взгляд задержался дольше прочих. — Ты знаешь, что вас ждёт?
