К этой шали полагались свободные такой же расцветки шелковые штаны, которые в такую теплую погоду идеально подходили. Белые пятна на носу, возле глаз и губ Кира замазала тональным кремом и заретушировала толстым слоем румян.
— Теперь по крайней мере я выгляжу однородно, — порадовалась сама за себя Кира. — И лица под шалью почти не видно.
Она и в самом деле укутала голову и лицо шалью почти до самых глаз. И когда шла, опустив голову, то понять, кто там идет, вообще было невозможно. Например, соседка Киры с нижнего этажа — баба Таня, столкнувшись с девушками на лестнице, потому что лифт по какой-то причине снова сломался, недоуменно уставилась на Лесю и шагающую с ней рядом замотанную в шаль фигуру.
— Здравствуй, Лесенька, — поздоровалась соседка с девушкой, которую часто видела, когда Леся приходила в гости к Кире.
После этого приветствия баба Таня снова попыталась проникнуть взглядом под просторную шаль, в которую по всем правилам добропорядочной мусульманки куталась Кира.
Но у бабы Тани ничего не получилось. Девушки торопливо прошли мимо нее. А соседка осталась стоять на лестнице, глядя им вслед. Мысли при этом в ее голове однозначно крутились самые тревожные.
И стояла она на лестнице, что-то соображая, долго. А когда наконец сообразила, то поспешила не к себе домой, а к своей подруге — такой же моложавой и полной сил пенсионерке Ирине Филипповне.
— Что я тебе скажу сейчас! — войдя в квартиру приятельницы, пообещала баба Таня. — Мусульмане в нашем доме поселились!
— Это ты про Арама с четвертого этажа? — осведомилась у нее Ирина Филипповна. — Так он только на вид мусульманин, а на самом деле православный.
— Да нет! — помотала головой баба Таня. — Тут дело хуже. Бабу я сейчас видела. Вся в платках замотанная. До самого носа. К Кире приехала! И Леся с ней была!
— Ну и что?
— А то, что иностранка она!
— Кто?
— А эта, которая в платке! — И, не дожидаясь следующего вопроса, баба Таня быстро произнесла:
— Наши-то мусульмане, которые из Азербайджана или там из Узбекистана приезжают, этак вот лица свои не прячут. Нет, эта точно откуда-то с Ближнего Востока к нам пожаловала, где все строго по шариату живут. А там такое творится! Ты телевизор-то смотришь?
— Смотрю. Безобразие форменное и непорядки сплошные, — согласилась Ирина Филипповна. — Ну а мы тут при чем?
— Так ведь не одна же она, эта женщина, сюда приехала! — воскликнула баба Таня. — А хоть бы и одна. Зачем пожаловала? Сейчас вот всюду про бдительность говорят. Вот я и думаю, а не сообщить ли нам об этой новой жиличке куда следует?
— Да за что же? — возмутилась более рассудительная Ирина Филипповна. — Она же ничего плохого не делает.
— Это пока не делает, — мрачно заметила ее подруга. — Говорю же, осматривается. А потом к ней братья-товарищи по партии пожалуют. И все!
— Мне твоя позиция в отношении этой женщины просто непонятна, — недовольно отозвалась Ирина Филипповна. — Ты сначала выясни точно, в чем ее вина и есть ли она вообще. А потом уж в милицию с доносами бегай. Там тоже люди работают. Чего их без толку от дела отрывать?
К этому времени две пенсионерки уже переместились на кухню, где Ирина Филипповна выставила на стол банку домашнего вишневого варенья. Из чего баба Таня сделала верный вывод, что ее рассказ подругу все же заинтересовал. Просто так она бы варенье не достала, ограничилась бы своим желе из антоновки.
Поэтому баба Таня неторопливо прихлебывала горячий крепко заваренный чай, заедая его вкуснейшим вареньем, и ждала, когда подруга наконец дозреет. Это произошло к тому моменту, когда соседка допивала третью чашку, а банка с вареньем опустела почти наполовину.
И тут то ли Ирине Филипповне стало жалко своего фирменного варенья, которое таяло прямо на глазах, то ли все шестеренки и винтики в ее голове наконец пришли в правильное положение, только хозяйка квартиры откинулась на спинку стула и заявила, глядя на свою подругу:
— Сами проследим за этой особой в платках. А потом, если заметим за ней что подозрительное, уже и милицию подключим.
* * *
К этому времени Кира с Лесей, даже не подозревая о том, какие волнения посеяли позади себя, уже уселись в машину и сейчас спешно двигались в сторону дома Иванова. Из-за проклятой косметической маски сомнительного производителя подруги однозначно опаздывали на свидание. И чтобы хоть немного нагнать время, Кира позволила себе то, чего не позволяла никогда прежде. Увидев пустой перекресток и полное отсутствие пешеходов и других машин вокруг себя, она пролетела на красный сигнал светофора. И тут же ей в спину понеслась заливистая трель милицейского свистка.
— Вот черт! — не сдержалась Кира. — И где он там умудрился спрятаться? Ровное ведь место!
— Не с нашим везением правила нарушать! — тоже разозлилась Леся.
Однако сделанного не воротишь. Пришлось Кире извлекать свои права и документы на машину из бардачка. И предъявлять их появившемуся возле машины старшине постовой службы. На первый взгляд это был мужчина хоть куда, в самом расцвете сил. Мундир на его широком пузе того и гляди обещал лопнуть при малейшем неосторожном движении.
Взяв Кирины документы, он принялся придирчиво их изучать, с каким-то обидным недоверием качая головой.
— Что же вы так, — укоризненно произнес наконец он и, пронзив Киру взглядом, добавил уже более сердито:
— Нарушаете.
— Я не заметила, — плаксивым голосом сообщила ему Кира. — Честное слово, первый раз.
— Все так говорят, — наставительно произнес старшина. — А потом аварии на дорогах.
— Я больше никогда не буду нарушать! — поклялась Кира. — И в аварии тоже попадать не буду.
Старшина попытался прочитать по ее лицу, правду ли она говорит. Но так как лица под платком он до сих пор не увидел, то вежливо попросил:
— Девушка, вы можете снять платок с головы?
— Зачем? — спросила Кира.
— Мне нужно взглянуть на вас без платка, — терпеливо пояснил ей старшина.
— Вам не понравится, — честно предупредила его Кира.
— Слушайте, снимайте эту мотню, гражданка! — начал злиться старшина. — Вы и святого из себя выведете!
Злить его Кире ни в коем случае не хотелось, поэтому она поспешно скинула с головы шаль и подняла лицо к старшине. Увидев какую-то красную лепешку вместо ожидаемого симпатичного личика с зелеными глазами, тонким носом и украшенными веснушками щеками, старшина испуганно отшатнулся от машины.
— Что это с вами? — выдавил он наконец.
Кира открыла рот, чтобы сказать чистую правду, дескать, пострадала ради пущей красоты, но тут в разговор неожиданно вмешалась Леся.
