– Я тоже серьезно. Все должно идти изнутри. Привлекательность должна светиться в глазах, проявляться в жестах, в походке. Понимаешь, о чем я говорю?
– Я так не смогу.
– Да почему?
– Я не умею. У меня ничего не выйдет.
– Кира, ты даже не удосужилась попробовать! – возмутилась Инна. – Сразу сдаешься! Почему-то в офисе ты уперлась, как баран: мне нужна эта работа, мне нужна эта зарплата. А здесь ты даже не желаешь попробовать, хотя ничем, по сути, не рискуешь.
Они надолго замолчали.
Инна спокойно пила чай.
Кира ковыряла замысловатый узор на подставке из соломки, на которой стоял чайник.
– Комплексуешь?
– М-м-м… уже нет.
– Значит, боишься.
– Нет.
– В чем дело? Можешь сказать прямо?
– Я не вижу себя.
– Что?!
– Я себя не вижу, – повторила Кира, нахмурившись.
– Ты – красивая девушка. Тебе об этом говорили?
– Да, какое-то время назад начали говорить.
– И?..
– И сама я, когда смотрюсь в зеркало, понимаю, что можно только порадоваться.
– Хочешь, я расскажу про тебя, как это выглядит со стороны? У тебя красивый цвет волос. Не просто каштановые, а с рыжиной, даже с медью. Прозрачные голубые глаза…
– Серые. Всю жизнь были серыми.
– Может, это зависит от освещения, но я сказала бы, что они серо-голубые. Фигура стройная, худая, грудь высокая, талия очень тонкая. Отличные ноги. Попа, каких еще поискать. Необычное лицо. Ну? В чем проблема? Ну? Помнишь, я говорила про зарытые таланты…
– Все так, как ты говоришь, – перебила Кира, – но, видишь ли, дело в том… Не знаю, как об этом сказать. Я помню об этом ровно до тех пор, пока не отвожу взгляд от зеркала. Я не могу гордо нести это в мир. Я ничего этого не чувствую. Знаешь, как я представляюсь самой себе?
На лице Инны было написано недоумение:
– Как?
– В том-то и дело, что никак. Я не вижу себя. Я вижу себя… никакой. Как размытое пятно, нечеткий контур. Обычная. Если не сказать – банальная. Это к твоим словам о том, что я не сознаю своих преимуществ… Потом следует взгляд в зеркало. Я с облегчением (а после твоих уроков – и с радостью) «вспоминаю» свою внешность. Тут же понимаю, почему окружающие выказывают мне свое расположение. Наслаждаюсь тем, что имею, ровно до того момента… пока снова не отворачиваюсь от зеркала.
– Любопытный клинический случай, – буркнула Инна. – Девушка-призрак.
Кира возмутилась. Она, можно сказать, только что излила подруге душу, а та посмеивается.
– Я свое общество никому не навязываю.
– Ладно, не обижайся. Остается только гадать, почему у тебя сформировалось такое отношение к себе. Корни надежно захоронены где-то в детстве…
– Послушай, а какой толк может быть от этого для меня? – Кира всерьез начала закипать.
– Толк?
– Ну, выяснили мы, что, к примеру, мама твердила мне: внешность – не главное, важно, что ты за человек. И что из этого? Что мне делать с этим пониманием?
– А что ты хочешь сделать? – прищурилась Инна.
– Я вообще не могу понять, где ты нахваталась всего этого. Как будто ты училась не с нами на журфаке, а на курсе с психологами.
– Я много читаю. И мне всегда интересно, почему происходят те или иные вещи. В чем закономерность приключающихся с человеком событий. Что нужно сделать, чтобы измениться к лучшему…
– Отлично! – с вызовом перебила ее Кира. – Но что нужно делать, куда бежать, когда ты докапываешься до причин проблемы? Для моей мамы на первом плане было наше с ней выживание. От отца я вообще не получала внимания.
– Почему? – Инна слушала очень внимательно.
Кира расхохоталась:
– Да потому что его не было в моей жизни. В нашей… Я не уверена, что вообще его помню. Может быть, обрывки воспоминаний – это искаженные образы в детском восприятии. Черт его знает…
– Он умер?
– Он ушел от мамы. Насовсем. Сомневаюсь, что с тех пор она о нем что-то слышала. И что? Что теперь? Выдвинешь теорию о том, что я не могу почувствовать себя принцессой, потому что отец не сумел дать мне подобное в детстве?
– Если хочешь, оставим детство в покое. Но ты не совсем права, что реагируешь подобным образом. Иногда осознать причину проблемы означает наполовину решить ее. Или, по крайней мере, приблизиться к избавлению от нее…
– Если ты скажешь, что мне попадались именно такие мужчины, которым нельзя доверять, потому что я не доверяю отцу, то я… я…
– И что ты тогда сделаешь?
Кира обмякла на стуле, словно шарик, из которого разом выпустили воздух:
– Слушай, поехали домой, а? Все равно сегодня у меня не то настроение, чтобы взращивать орхидеи.
– Поехали. Я тебя отвезу.
* * *
Дольский сосредоточенно барабанил карандашом по столу.
– Мы тут с Яшиным посовещались, – пробубнил он, – я подумал, и мы решили…
Яшин, видя, что шеф теряется, взял инициативу в разговоре на себя.
– Короче, Кира, – он положил ладони на темную столешницу переговорного стола, – нам действительно не хотелось бы тебя потерять.
Кира хмыкнула. Интересно, что послужило причиной? Смелое и неожиданное выступление Лизы? Или то, что у Дольского наконец-то проснулась совесть? Перспектива вновь искать проект-менеджера, который вполне может сбежать через месяц, сориентировавшись на местности? Кира держалась уже шестой месяц. Или применение советов Инны на практике?
– Надо еще раз пересмотреть круг ваших обязанностей.
– В какую сторону?
Яшин обстоятельно перечислил:
– Ни один технический вопрос больше не будет тебя касаться.
– Отлично, но этого мало. Предлагаю также пересмотреть ситуацию со складом.
– А что не так со складом?
– Я вообще больше не буду там появляться.
– Кира, а как же контроль грузов? – Ей показалось, или Дольский сделал жалобные глаза?
– Нет уж. Я прекрасно понимаю, что, стоит мне только зайти на склад, обнаружится, что в коробки надо доложить какие-то компоненты, что-нибудь вытащить оттуда, переклеить маркировки…
– Но ведь это грузы производственного департамента.
– Давайте вспомним про субординацию. Мы вроде бы все имеем отношение к одной корпорации? И в этой корпорации у каждого работника есть свои обязанности. Если менеджеры будут по любому поводу бегать на склад, это может сказаться на других функциях. Ладно, давайте рассуждать по-простому, по-человечески. Где целый день находятся складские рабочие? Очевидно, что на складе. У них под рукой куча скотча, диспенсеры для его наклеивания, электрокары, прочая ерунда… Кто быстрее справится с обработкой коробок – работники, для которых это – обычное дело, или сотрудник, который явился в офис в презентабельном виде, в отутюженном костюме?
