Группа ответила как на параде:
— Так точно, господин лейтенант!
Арас посмотрел на часы. 9.10.
— Внимание! Группа, к машинам!
Экипаж установки бросился к РСЗО, отделение охранения — к бронированной разведывательной машине «Отакар».
— По местам! — пронеслась над опушкой вторая команда молодого ретивого лейтенанта.
Экипажи заняли свои места.
Лейтенант устроился в передней кабине РСЗО. Он тут же включил спутниковую станцию, но набирать номер не спешил, не отрываясь, глядел на часы. Пунктуальность и четкость — высоко ценимые у начальства качества подчиненных, а Арас был служака. Он желал любыми путями добиться высокого положения в армии, даже не сомневался в том, что со временем станет генералом, и не просто командиром дивизии, а как минимум командующим ракетными войсками и артиллерией всех турецких вооруженных сил. Продвижение по карьерной лестнице любой ценой — таким был важнейший жизненный принцип молодого турецкого офицера.
Ровно в 9.20 он вызвал на связь начальника разведки бригады.
Дагар ответил незамедлительно:
— Слушаю тебя, лейтенант.
Переговоры велись открытым текстом, потому что использовался спутниковый канал связи, перехватить который не мог никто.
— Колонна начала выдвижение в заданный квадрат.
— Это хорошо, что строго по плану. Будьте аккуратней в буферной зоне. Рельеф местности там сложный.
— Да, господин майор. Уточнение задачи будет?
— Нет.
— Принял. После нанесения удара — доклад. До связи!
— До связи, лейтенант. Удачи тебе.
Арас перевел станцию в режим ожидания, взглянул на водителя.
— Как дела, Айдын?
Тот удивился. Какие могут быть дела, если они только начали движение?
Но солдат ответил, чтобы не разозлить офицера:
— Отлично, господин лейтенант.
— Молодец. Скорость?
— Пять километров в час.
— Сопровождение?
— С тыла на удалении в десять метров. Пулеметчик сверху. Можно ускориться.
— Нет. У нас есть время.
Граница осталась позади. Колонна прошла ее по специально подготовленному коридору, где не было никаких посторонних личностей.
— Мы в буферной зоне, — доложил водитель.
Лейтенант усмехнулся.
— По-твоему, я спал?
— Извините.
— Ничего, Айдын, все нормально. Когда подойдем к оврагу?
Водитель хотел посоветовать лейтенанту самому взглянуть на карту, но вновь сдержался и ответив:
— Недалеко осталось. От силы пять минут пути. На этой скорости.
Арас подумал и отдал приказ:
— Увеличь скорость вдвое!
Машины пошли немного веселее. Со стороны казалось, что по равнине двигается одно сплошное облако пыли, а не колонна, пусть и совсем небольшая.
У оврага водитель «Сакарьи» принял правее. За ним пошел легкий бронетранспортер.
В 9.34, раньше графика, Т-122 и «Отакар» остановились перед спуском в низину.
Лейтенант приказал водителю:
— Бегом смотреть место под площадку размещения установки!
— А если низина не подойдет?
— Отсюда проведем залп.
— Так тогда зачем нам низина?
Лейтенант повысил голос:
— Ты что, пререкаться вздумал, рядовой? За это в боевой обстановке знаешь что полагается?
— Так точно!
Рядовой спустился в низину, пробежал по ней, остановился почти в центре.
Радиостанция малого радиуса действия Араса пропищала сигналом вызова. Он видел, что такой же станцией пользуется водитель.
— На связи!
— Грунт каменистый, но думаю, что следует пустить вперед машину сопровождения.
— Хорошо. Возвращайся бегом! — Лейтенант вызвал сержанта Катыка. — «Гевир»! «Туна»!
— На связи!
— Вам спуститься вниз, пройти по низине до подъема и обратно. Время на исполнение — шесть минут. Вперед!
— Есть!
«Отакар» тут же ушел в низину.
Вернулся Бояджи, сел за руль.
Бронированная машина прошла низину и поднялась наверх. Она должна была прикрывать действия установки.
— На позицию! — приказал Арас водителю.
Бояджи спустил двадцатитонную машину в низину, встал ближе к склону.
— На месте, господин лейтенант!
— Отлично. Будь на связи, я к наводчику!
— Да, господин лейтенант!
Арас забрал спутниковую станцию и перешел в заднюю кабину. Там уже работал наводчик. Он смотрел на экран и двигал рычажками, как в детской электронной игре. Платформа пусковых блоков то поворачивалась, то замирала, то вновь отходила от предыдущего положения.
Наконец пришли в действие гидравлические домкраты. Они с четырех сторон уперлись в землю, слегка приподняли двадцатитонную громадину. После этого блоки повернулись, поднялись и замерли.
— Господин лейтенант, установка к пуску готова, — доложил оператор.
— Хорошо, Дженгиз.
Арас испытывал какое-то дьявольское наслаждение, смешанное с восторгом и волнением. Сейчас по его команде с направляющих сорвутся реактивные снаряды и пойдут к цели, к деревне.
В это время на улице много детей, женщин, мужчин, стариков. Их жизни в его руках. Только он сейчас может решить, жить сотням людей или умереть. Кому-то мгновенно, кому-то в мучениях.
Подобное чувство лейтенант испытывал впервые. Его установки в составе батареи не раз крушили дома мирных, но непокорных курдов в Турции. Но там решение принимал капитан и давал команду на пуск. Сейчас это сделает сам лейтенант.
Он представил, как взрывы накроют деревню, кругами разойдутся огненные волны, полетят в разные стороны руки, ноги, головы тех людей, которые попадут в зону обстрела. Восторг еще больше разогрел его.
Но лейтенант не забывал и об управлении. До времени «Ч» оставалось еще три минуты.
— Значит, первый снаряд с отклонением.
— Так точно, господин лейтенант, — ответил сержант, не отводя глаз от пульта управления огнем.
— Далее залп из пяти снарядов точно по первой цели.
— Так точно, господин лейтенант!
— Затем поворот на тридцать градусов и залп десятью снарядами по второй цели.
В ответ вновь то же самое, сосредоточенно и равнодушно:
— Так точно, господин лейтенант.
