Суслов кивнул.
— Я в курсе. Вы ждете приказа по работе в Алеппо. Но там сейчас обстановка тяжелая, противоречивая, применение отряда вряд ли возможно.
— Это решать не нам.
— А вы могли бы, товарищ полковник, обрисовать проблему с курдами своему непосредственному командованию?
— Ну и настырный ты, Суслов! Хорошо, я доложу командованию о том, что произошло в Афрани, хотя оно уже знает об этом.
— Необходимо отметить просьбу курдов о помощи.
— Об этом доложу, когда Москва выйдет на связь. Только в том случае, если отряд не получит приказа на конкретные действия.
— Хорошо.
— Что уж тут хорошего? Сколько людей турки уничтожили! — проговорил Жилин. — Мы оставили без должного ответа уничтожение нашего бомбардировщика, хотя американцы в данной ситуации, уверен, тут же разнесли бы к чертям собачьим аэродром, с которого взлетели перехватчики. Ведь они сначала наносят удар, а потом разбираются, кто его получил. Таков основной принцип их стратегии. Но вернемся к туркам. Мы проглотили тот факт, что они сбили наш самолет. Мы практически не реагируем на то, что с турецкой территории идет подпитка бандформирований ИГИЛ, на то, что турки стягивают к границе большие силы, необходимости в которых нет никакой. Мы не можем поддержать сирийскую армию, чтобы она перекрыла границу, потому как, видите ли, решаем другие задачи. А турки наглеют. Мало того что они у себя в стране устроили геноцид курдов, так еще наносят удары по их селениям в Сирии. Честно говоря, я не понимаю, почему мы проявляем мягкость в отношении Турции, руководство которой проводит политику, открыто враждебную нам? Не пора ли дать им в морду?
— Товарищ майор, нам с вами не следует обсуждать решения вышестоящего командования, тем более руководства страны. Хотя, между нами, и, как говорится, не для прессы, я с тобой полностью согласен.
Суслов неожиданно ударил себя по лбу.
— Черт!.. Совсем из головы вылетело.
— Что такое, Михаил Антонович?
— Да в шестнадцать из Москвы прибывает борт. На нем журналисты из Германии, Чехии и наши, российские. Встретить их поручено мне, так как начальник штаба вылетел в Тегеран, а у Грубанова других дел полно.
Северцов посмотрел на часы и сказал:
— Спешить тебе некуда. До посадки борта еще три часа, если он вообще прибудет по расписанию.
— По расписанию из Москвы вылетел. А время? Это только кажется, что его много, на самом деле не успеешь оглянуться, а журналисты уже на бетонке. Для них надо модуль отдельный подготовить, заказать обед, узнать, что у них за программа.
— По-моему, ты начальник разведки, а не тыла, Михаил Антонович, — с улыбкой проговорил Северцов.
— Так и начальника тыла угораздило именно сейчас подхватить какую-то заразу. В медпункте лежит. Начмед говорит, ничего страшного, но с неделю полечить придется. Кому работать?
Северцов, сощурив глаза, посмотрел на Суслова:
— Ты, Миша, рисоваться будешь перед командованием базы. Это им вешай лапшу, что, кроме тебя, некому заняться тыловыми вопросами. Я же прекрасно понимаю, что тебе, как и особисту, надо знать все о том, что происходит на базе и за ее пределами.
Суслов улыбнулся:
— Не совсем так, но близко. Горячо, можно сказать. Тем более что и особист убыл в Москву. Так что на мне и разведка, и контрразведка.
— Не перетрудись, береги себя.
— Ничего, я мужик крепкий. Значит, проблему с курдами поднимете?
— Да, — ответил Северцов.
— Если вас не пошлют в Алеппо или куда-нибудь еще, то…
— Не гони лошадей, подполковник. Появится возможность, отработаем проблему. Ты так, по ходу дела, побольше разведданных по этой установке собери.
— Постараюсь. Я побежал.
— Как-то не солидно бегать аж целому подполковнику, — заявил Жилин.
— А я пешком не могу. Вся наша жизнь — сплошное движение.
— Удачи!
— Благодарю, не прощаюсь!
«Т-122» и легкий бронетранспортер в 10.30 вошли в рощу у Гардана.
Лейтенант Арас отдал приказ на построение.
Подчиненные быстро встали в шеренгу.
Лейтенант прошел вдоль строя.
— Внимание! Подразделение выполнило поставленную задачу на «отлично», за что каждому из вас объявляю благодарность и буду ходатайствовать о дополнительном поощрении перед командованием бригады. Все молодцы. Но это только начало работы. Посему не расслабляться. Сейчас технику в укрытие, замаскировать, личному составу в палатки. Наводчику установки спутниковую станцию ко мне. Обед по распорядку. После него отдых. Возможен разбор действий, но это по дополнительной команде сверху. На укрытие техники и всего личного состава двадцать минут. Ровно в одиннадцать роща должна выглядеть безжизненной. Вопросы?
Вопросов не было.
— Разойдись! Заниматься техникой! — приказал Арас и прошел в свою одноместную палатку.
Он все еще находился в состоянии эйфории, жутко хотел узнать результаты обстрела, желательно самые подробные.
Наводчик принес радиостанцию и удалился.
Арас набрал номер майора Дагара.
— Слушаю, Челик! — ответил тот.
Начальник разведки бригады назвал его по имени. Это хороший знак.
— Докладываю, господин майор! Задача, поставленная перед подразделением, выполнена. Техника в роще, личный состав занимается размещением установки и бронетранспортера в укрытия и маскировкой их.
— Подожди, лейтенант, здесь полковник Шафер.
Арас машинально подтянулся, хотя комбриг находился в штабе, а не где-то рядом.
— Лейтенант Арас?
— Я, господин полковник!
— Дагар передал мне твой доклад. Я имел возможность видеть результаты обстрела. Они впечатляют. Ты провел акцию безупречно. Выражаю благодарность, пока от себя лично. Ты молодец, лейтенант. Рад, что мы не ошиблись в тебе. Днем подразделению обед, отдых, ужин, все по распорядку. В ноль тридцать подойдет транспорт с капитаном Конкером и заряжающими. На время перезарядки установку вывести из укрытия.
— Понял, господин полковник.
— Как настроение, лейтенант?
— Превосходное, господин полковник.
— Очень хорошо. Но это только первая акция. Подразделение должно находиться в полной готовности для решения последующих задач. Приказ может поступить в любое время дня и ночи.
— Обещаю, мы выполним приказ.
— Да, я верю в тебя. А это, лейтенант, немало. С капитаном можешь передать представления на поощрения подчиненных. Ведь ты наверняка хотел сделать это, не так ли?
— Так точно!
