— А если по Висаль? Она же воспитывалась в нашей семье.
— До вдовы тем более нет никому никакого дела. Она ведь твоя сводная сестра? Хорошо. Пусть будет так. Но ее зовут Висаль Джамар. Где и кем она воспитывалась? Это может быть интересно разве что тому мужчине, который положит глаз на привлекательную бездетную женщину, потерявшую мужа. Но это после траура. За это время ты закончишь здесь работу. Акция не рассчитана на длительный период. Тебе это должно быть известно. Она как брошенный камень. Командованию важно узнать, как отреагируют на обстрелы в Дамаске, что предпримут курды, сирийцы, американцы и, конечно же, русские. От этих данных зависит судьба другой, войсковой, операции, куда более масштабной. Но мы слишком много говорим здесь, на виду у всех. Садись в машину, я перевезу тебя в новое жилище.
— Мне надо забрать кое-какие вещи.
— Ты еще не собрался?
— Как это выглядело бы в глазах соседей?
— Что ж, ты прав. Прощайся с Висаль, забери вещи и подходи. Я жду. На похоронах тебе присутствовать необязательно. Не спрашивай, не вызовет ли это подозрений. Здесь избегает их лишь тот человек, который не обращает на это внимания, ведет себя естественно и открыто. Поторопись!
— Да, Бахрам. Я быстро.
Вскоре Азир вывез Сабиха от усадьбы Джамара, где вовсю шли приготовления к похоронам. На Востоке это делается быстро. Надо успеть закончить печальную церемонию до захода солнца.
В это же время на российской базе Хмеймим полковник Северцов ждал связи с Москвой и не мог выйти из штаба. Поэтому к микроавтобусу, доставившему с аэродрома журналистов, первыми подошли бойцы группы «Байкал» старший лейтенант Смирнов и прапорщик Соболь.
Парни были очень приятно удивлены, когда увидели очаровательную женщину в строгом бежевом летнем костюме. Она вышла из автобуса и тут же расстегнула две верхние пуговицы на кофточке. Результат оказался весьма впечатляющим. Этой дамочке явно было чем гордиться.
Она что-то проговорила на языке, звучавшем вполне по-славянски.
— Вот как! — воскликнул Соболь. — А дамочка-то чешка.
— Откуда знаешь?
— Так она говорит по-чешски.
— А ты что, тоже по-ихнему соображаешь?
— Немного. Я же с Западной Украины, у нас похожий язык.
— Как у таджиков с афганцами?
— Примерно.
Следом за женщиной из салона вышел молодой мужчина, нагруженный тяжелыми сумками.
Соболь поправил облегченный камуфляж, подошел к женщине.
— Проминьте, пани… — начал было он демонстрировать знание ее родного языка.
Но дамочка рассмеялась и сказала на чистом русском:
— Можете не напрягаться, прапорщик. Я прекрасно владею русским языком, как и мой напарник, оператор.
— Да? Очень приятно. Вам жарко, да? Ничего, это только сейчас. Скоро станет немного прохладней.
— Благодарю. Извините, нам надо работать.
— Конечно, пани.
Красавица вновь рассмеялась, как-то расплывчато, чисто по-женски.
Ее напарник потеснил Соболя и протащил мимо него большие сумки.
За этими двумя журналистами вышли еще четверо. Но уже только мужчины. Двое немцев, что было понятно по разговору, и свои, русские. Тоже с сумками.
Наконец-то появился и начальник разведки.
— Господа, прошу за мной! Сейчас поздний обед, затем отдых. Работать начнете завтра.
Никто не возражал.
Суслов взглянул на Смирнова с Соболем и спросил:
— А вы чего тут?
— Смотрим, — ответил прапорщик. — Как бы духи дорогих гостей не увели.
— Очень умно.
Начальник разведки повел журналистов к модулям.
Смирнов вздохнул:
— Чего они притащились сюда? Чтобы потом писать или показывать всякую гадость о нашей базе?
— Работа у них такая.
— А у нас вообще никакой нет. Надоело уже это безделье.
— Да что-то начальство затягивает, никак не решит, куда нас девать. Ведь хотели же бросить в Алеппо.
— Значит, что-то не срослось.
— У кого это и что не срослось? — раздался сзади голос командира группы майора Жилина.
Смирнов резко обернулся и проговорил:
— Что у тебя, командир, за привычка подходить тихо, прямо как кошка?
— Нормальная привычка при нашей нервной работе. Так чего и у кого не срослось?
— У командования нашего. Достал уже этот курорт! Хоть как-то время убить. Вывели бы группу погонять местных духов.
— Погоняете еще.
— Намечается что-то?
— Пока нет. Я только от Северцова, он с Москвой говорил, приказано ждать.
— А что Алеппо?
— Сказал, не знаю.
— Тогда отпустили бы домой. Чего держать нас на местной базе?
— А вот это, Боря, не нам с тобой решать. Да и не Северцову.
— Пойдем в модуль, Дима, — сказал Смирнов Соболю. — Опять будем в нарды гонять.
Жилин усмехнулся и спросил:
— На щелбаны играете?
— Еще чего! — ответил Смирнов. — У нас все по-взрослому, на бабки. Проигрыш — сотка, плюс за каждую оставшуюся шашку по десятке.
— Кто кого делает?
Смирнов усмехнулся.
— Ясный палец, кто кого.
— Чего это вдруг ясный палец? — воскликнул Соболь. Я тебе не так уж и много проиграл, всего две штуки.
— Стоп! — прервал подчиненных Жилин. — Играть на деньги запрещено. Просто так, пожалуйста, но полезней в шахматы. Смотрите видео, фильмов разных в каждом модуле прорва, музыку слушайте. Отдыхайте, а то придет приказ, и наступит конец такой лафе. Если бросят на Алеппо, то хреново нам придется. Это не Пальмира.
От модулей показался Суслов.
— А вот и разведка. Расселил журналистов.
Подполковник подошел, вытер платком запотевший лоб, достал пачку сигарет.
Соболь услужливо, но без подхалимства щелкнул зажигалкой.
— Пожалуйста, товарищ подполковник.
— Спасибо. — Суслов сделал две глубокие затяжки.
— Что за журналисты? — спросил Жилин.
— Наши, немцы, представляющие какую-то правую газету, и чехи.
— У чехов, товарищ майор, просто дивная пани, — отчего-то сменив голос так, словно выдавал какую-то тайну, проговорил Соболь.
— Я в курсе. — Жилин взглянул на Суслова. — Приехали о базе писать и показывать?
— Если бы! Тогда никаких проблем не было бы.
