— Так ты его допросить не сможешь?
— Если не говорит по-русски, не смогу.
— Работай, я с переводчиком к вам! Техники нет, придется пехом, но здесь всего три километра, за час доберемся.
— Раньше дойдете по навигатору. Я активирую маяк, пройдете кратчайшим путем, чтобы не петлять, как это делали мы.
— Верно мыслишь. Давай, до встречи!
— До встречи, командир! — Смирнов уложил трубку на место, взглянул на Соболя и сообщил: — Приказано взять корректировщика.
— Значит, идентифицировали его?
— Да.
— Интересно, у клиента есть оружие?
— Без разницы. Спящим возьмем.
— А если услышит шаги и проснется?
— Подстрелим немножечко. Хватит глупых вопросов! Выходим из-за холма. Ты справа, заднее стекло на прицеле, следить за зарослями. Сближаемся. Работаю я, ты страхуешь.
— Понял!
— Вперед!
Спецназовцы двинулись к «Ниссану», держа его на прицеле. Они подошли к машине быстро и неслышно. Прапорщик встал у правой дверцы, старший лейтенант — слева.
Смирнов показал рукой. Мол, действую.
Соболь кивнул.
Старший лейтенант рванул дверцу на себя, схватил спящего Сабиха за рубашку и выбросил из машины. Тот не успел проснуться, как руки его были сведены за спину и связаны специальным шнуром. Смирнов обыскал его, положил рядом телефон, зажигалку, сигареты.
Соболь достал с переднего сиденья спутниковую станцию.
— Видишь, у корректировщика свой аппарат имелся, — сказал он.
— Понятно, ему должны были сообщить, куда двигаться после остановки и отдыха. Кстати, в каком состоянии станция?
— В режиме ожидания.
— Навороченная?
— Нет, вполне обычная.
Сабих наконец-то пришел в себя, повернул голову и спросил:
— Кто вы?
Он сказал это по-турецки, но спецназовцы его поняли.
Соболь подошел к нему, присел, ткнул себя в грудь и, коверкая слова, словно они от этого становились понятнее, произнес:
— Я есть офицер русский спецназ. Понял, сука?
Этого было достаточно, чтобы глаза пленника округлились.
— Рус?
— Ага, я-то рус. А ты турок?
Сабих уткнулся физиономией в мягкий грунт и застонал.
Соболь усмехнулся, посмотрел на Смирнова, стоявшего у машины, и заявил:
— Врубился, ишак отвязанный, в чьи руки попал. Не по нутру ему это.
— Нам по нутру, а это главное. Смотри за ним и за округой. Я пойду доложусь.
— Слушай, Боря, а если станция этого шакала сработает сигналом вызова?
— Хреново будет.
— Это понятно. Чего делать-то?
— Переведи ее в режим отсрочки переговоров, потом Жилин придумает что-нибудь. Причину найти можно будет.
— Понял.
— Будь внимательней. Это не простой шакал, а профи.
— А я кто? Случайный прохожий?
— И ты профи. Но все равно будь внимателен. Да, и ворот рубахи посмотри, там вполне может быть капсула с ядом.
— Нет, он уже отравился бы. Но я посмотрю.
Смирнов вернулся на исходную, перевел станцию в рабочий режим, набрал номер Жилина.
На этот раз тот ответил с задержкой, потому как сам шел по буферной зоне:
— Что у тебя?
— Все нормально. Взяли шакала спящим. Связали, обыскали.
Соболь крикнул:
— Боря, кармашек в вороте есть, как раз под капсулу, но внутри пусто.
— Что там кричит Соболь? — спросил Жилин, услышав голос прапорщика.
— Ворот рубашки проверял. Место под капсулу с ядом обнаружил, а ее самой там нет.
— Она ушла по другому назначению. Что турок?
— Стонет. Понял, что попал к нам.
— Это он не стонет, а благодарит небо за то, что его взяли мы, а не курды.
— Может, и так. Я его не понимаю. Он — меня. Поэтому молчим. Вы-то сейчас где?
— На подходе. Иду с «Факиром» и сержантом Сторским. Информация для тебя. Наши ребята, выходившие по маршруту следования «Ниссана», нашли труп водителя чиновника из администрации, который сгорел в автобусе.
— Нормально. Сам внедрил в колонну корректировщика, отдал ему свою машину. Тот и водителя замочил, и чиновника на тот свет отправил.
— Не просто чиновника, Боря, агента турецкой разведки.
— Да сколько же их было в Хамене?
— Ополченцы с этим сейчас разбираются.
— Получается, что товарищи курды решили зачистить свой город?
— Это их дело. Все, минут через десять будем.
— Жду, — сказал Смирнов, взял с собой станцию и вернулся к «Ниссану».
Соболь исправно исполнял свои обязанности. Он держал затылок Сабиха на прицеле, смотрел и по сторонам.
Старший лейтенант положил свою станцию на заднее сиденье внедорожника, повернулся к прапорщику и осведомился:
— Как дела, Соболь?
Тот тоже посмотрел на старшего лейтенанта и буркнул:
— К чему спросил?
— Тебя не учили, что отвечать вопросом на вопрос неприлично?
— Я академий не заканчивал.
— Это заметно, но вопрос-то совсем простой.
— Опять решил домотаться? Нормальные дела, гораздо лучше, чем у этого вот горного козла. — Прапорщик кивнул на Сабиха.
— С этим сложно не согласиться.
Со стороны тылового холма донесся какой-то шорох.
Смирнов и Соболь отошли под прикрытие внедорожника. Оба понимали, что подходить к ним мог только командир группы с сопровождением, но действовали машинально, по инерции, страховались и не забывали контролировать вражеского корректировщика.
— Это я, Жилин, — крикнул майор, не выходя на открытый участок.
— Принято!
Появились командир группы спецназа и руководитель курдского ополчения. Чуть сзади шагал Сторский, несший кейс со спутниковой станцией.
Смирнов и Соболь выбрались из укрытий.
Жилин с Демиром подошли прямо к корректировщику огня. Командир ополчения, не особо церемонясь, схватил турка за руки, связанные сзади, рывком перевернул на спину.
— Сержант Нури Сабих? Он же представитель иорданского благотворительного фонда «Во имя жизни» Намир Раймони? Он же корректировщик огня и убийца?
— Мне не о чем разговаривать с тобой, курд, — ответил Сабих.
