— Верный ход. Он смирился?
— Смирился, но сдерживает себя с трудом.
— Его понять можно.
— Мы вполне понимаем.
— Как обстановка в буферной зоне?
— За всю я сказать не могу, а в нашем районе чисто. В Майле наверняка слышали взрывы. Но на подходах к занятому участку никого нет. Что дальше делаем?
— Сейчас в Хмеймим собираются журналисты со всего мира, уже около пятидесяти человек. Прибыли, узнав об обстреле неизвестными личностями курдской деревушки и гибели своих коллег.
— Деревушки, конечно, в первую очередь.
— Западников, разумеется, больше волнует инцидент с журналистами. Но мы им покажем все. Кстати, залетные щелкоперы даже сейчас, еще находясь в Хмеймиме, уверенно заявляют, что эти обстрелы — дело рук террористов, но никак не военнослужащих регулярной турецкой армии.
— Мы покажем им этих террористов. Хотя западники правы. Эти турки, которые убивали ни в чем не повинных людей, ничем не отличаются от тех же игиловцев, в чем-то и превосходят их. Значит, нам встречать журналистов?
— Нет! Мы объявили, что к операции по нейтрализации огневой группы не имеем никакого отношения. Нас там не было. Я имею в виду буферную зону.
— Да? А кто был?
— Курды. Ополченцы вычислили корректировщика, через него вышли на базу у Майлы, разгромили ее, взяли живьем командира.
— А Арас и Сабих подтвердят эту версию?
— Куда они денутся?
— Что будет с ними потом?
— С кем?
— С пленными турками?
— Это решат сирийские власти. Ведь все эти трагические события происходили на территории их государства.
— А нам что же, топать назад?
— Выходите из буферной зоны по прямой, на плато. Там вас подберет «восьмерка». Второй вертушкой на место разгрома огневой группы вылетят курды. С ними будет представитель штаба сирийского армейского корпуса. По-моему, туда собрались и сотрудники спецслужб этой страны.
— Значит, самосуд исключен?
— Исключен.
— А журналистов тоже вертушками перебрасывать будете?
— А как еще? Тоже используем «Ми-8» с прикрытием из «Ми-24» и «Су-35».
— Когда нам уходить?
— Как только прибудет смена. Подберите площадку, чтобы вертолеты могли приземлиться.
— Тот участок, который занимали турки, большой, вполне достаточный для приема одновременно трех машин. Координаты у вас есть.
— Да.
— Кому я должен передать пленников и технику?
— Так, погоди, посмотрю. У меня записано. Вот, полковник Али Медир. Остальные персоны мне неизвестны. Передаете технику, пленных, потом пешим порядком выдвигаетесь в район эвакуации. Внедорожник оставить на месте. Вам предстоит пройти всего два километра.
— Принял.
— Перед началом выдвижения связь со мной.
— Сюда сами не прилетите?
— Нет. Встречу вас в Хмеймиме.
— Что за вертушка должна забрать нас?
— Та же самая, которая забросила в район поиска.
— Понял.
— Еще вопросы будут?
— Вопросов нет, но как-то перед Сабихом неудобно получилось. Конечно, он убийца, заслуживает смерти. Однако я дал слово, что обеспечу его переброску в Хмеймим.
— Ты слово сдержишь, он будет доставлен в Хмеймим. Не знал, что ты сентиментален.
— Я сам пристрелил бы его без всяких эмоций. Дело вовсе не в Сабихе, а в слове российского офицера.
— Понял тебя. Ответ ты получил, так что успокой свою совесть. Она чиста. Если вопросов нет, то до связи!
— До связи!
Майор Жилин объявил бойцам группы построение. Эта команда не касалась санинструктора прапорщика Гурьева, которому после оказания помощи турецкому лейтенанту было приказано охранять его.
Командир группы довел до подчиненных порядок дальнейших действий. Майор отдал команду обозначить площадки для вертолетов, подготовиться к совершению двухкилометрового марша, распустил группу, подошел к «Ниссану».
Сабих с ненавистью смотрел на него.
— Слушай меня, козел! Я сдержу слово. Кто бы ни прибыл сюда и что бы они ни делали, но тебя и лейтенанта Араса перебросят в Хмеймим. Вас никто пальцем не тронет.
Демир услышал это и недовольно задергался.
Майор же продолжил:
— Я во всем согласен с курдским командиром и тоже прибил бы тебя, как бешеного пса, за то, что вы натворили. Но слово есть слово. Живи пока и не зли ни меня, ни господина Демира. Не нарывайся.
Жилин сообщил Демиру, что предстоит делать спецназу.
— Так вы уйдете? — проговорил тот.
— Да. Мы свое дело сделали. Нам пора исчезнуть.
— Это несправедливо. Мы должны отблагодарить вас. Принять в Хамене как героев.
Жилин улыбнулся.
— Знаешь, Авраз, я бы не против пару дней провести в Хамене, посидеть с тобой за столом, но приказ есть приказ.
— Тогда запомни, майор, и передай всем своим парням, что в Хамене вас будут помнить всегда. Если вам придется побывать здесь еще раз, то встретим как самых дорогих друзей.
— Запомню и передам.
Вскоре над участком бывшей базы прошли два «Ми-24», и тут же из-за холмов появился «Ми-8».
Командир экипажа видел площадки, поэтому на связь выходить не стал, посадил машину сам, без лишних разговоров.
По трапу спустился смуглый строгий мужчина в сирийской военной форме.
Жилин подошел к нему и спросил:
— Полковник Медир?
— Да, а вы, как понимаю, командир группы спецназа? — на чистом русском языке проговорил офицер.
— Так точно! Майор Жилин.
— Вам сообщили, что вы должны передать мне пленных и всю технику турецкой огневой группы?
— Технику я не принимал, поэтому и сдавать не собираюсь. Пленные сейчас находятся под контролем командира курдского ополчения Авраза Демира. Я их уже передал, так что все вопросы к нему. Моя группа сейчас начинает выдвижение в район эвакуации.
— Вы не расскажете мне, что здесь произошло?
— Проводилась спецоперация. Для нас это самое обычное дело. Результаты вы видите. Командуйте, полковник, а мы, как говорится, до дому, до хаты.
— Благодарю вас за службу.
— Уж не знаю, что и ответить. Принимаю благодарность. Так будет, наверное, правильно.
Жилин подал полковнику руку и приказал группе строиться у холма, с которого прикрывал участок капитан Туренко.
