Она права. До отъезда Бен шесть лет жил с Элизой.
Интересно, насколько откровенен он был с Карен, рассказывая о причинах разрыва?
— Он сказал мне, что они с Элизой почти никуда не ходили. Она была домоседкой?
— Она… А что он уже рассказал? — Я утаскиваю с опустевшей тарелки черную оливку.
— Бен не особенно распространялся, да я и не спрашивала. Не хочу, чтобы он копался в моем прошлом, поэтому и ему стараюсь не задавать лишних вопросов.
Надеюсь, ты заполнишь пробелы?
Именно этого момента я боялась с тех пор, как они начали встречаться. Как рассказать Карен, что Бен и Элиза расстались после долгих бесплодных попыток зачать ребенка методом ЭКО? Бен был готов взять младенца и из приюта — он всегда мечтал стать отцом, а Элиза хотела своего, родного. Карен тоже хочет детей, и сейчас, в сорок, ее способности к деторождению ограничены. Стоит ли затрагивать эту тему?
— Потом, — шепчу я. — Он возвращается.
— Еще «выпьем» и варианты для «закусим». — Бен, ухмыляясь, протягивает нам меню. Мы улыбаемся, делая вид, будто что-то выбираем, и говорим хором: «Кесадилья. Большая тарелка».
Я встаю.
— Сейчас закажу. Все равно мне надо выйти. Вот заодно и закажу. Ты будешь, Бен?
Он кивает.
Я смотрю на номер нашего столика, делаю заказ у шумной стойки и направляюсь в левое крыло здания, где расположена дамская комната. Я знаю, что здесь лучше всего ловит сигнал сотовой связи. Присаживаюсь на унитаз и достаю из сумки телефон.
Сообщение от Джоша. Два слова: «ПОЗВОНИ МНЕ». Я рассматриваю экран. Если новости дурные, он бы ведь так и написал? «Прости, но…» Или «позвони », но строчными буквами. Впрочем, если новости хорошие, он бы поставил восклицательный знак..
Его номер записан у меня на четвертой кнопке.
Я нажимаю ее, меня подташнивает.
— Да, — говорит Джош высоким голосом.
— Ну, что? У меня нет пропущенных звонков, и я. ..— Не страшно. Ты сейчас сидишь?
Ему не понять иронию ситуации — сижу, но на потертом деревянном стульчаке унитаза. С внутренней стороны двери кабинки на меня смотрит карикатура на премьер-министра Дизраэли.
— Да, — коротко отвечаю я.
— У тебя все вышло, девочка, ты это сделала, ты всех порвала! — Его голос взлетает еще на октаву.
— Что?!
— Решение принято. Берут твою «Распадаюсь»!
Как главный саундтрек фильма. Фактически теперь могут поменять и название фильма — чтобы лучше соответствовало тексту песни. Им понравилось!
— Понравилось, — повторяю я растерянно. — Правда понравилось?
— О боже, правда! Минуту назад я говорил по телефону с их самым главным парнем. С их боссом, Бет.
Эти ребята хотят встретиться. В Лос-Анджелесе. Поскорее — в течение одной-двух недель. Завтра нужно с ними связаться и сообщить даты, контактную информацию и так далее.
— Они хотят встретиться? Со мной?
— Ага.
— В Лос-Анджелесе?
— Именно. И поскорее.
Я не вижу Джоша, но знаю, что он улыбается.
— Надо же! — Все еще не могу поверить. — А ты едешь?
— Я тебе там не нужен! К тому времени я сделаю все, что должен. Надо убедиться, что контракт железобетонный и водонепроницаемый и что тебе заплатят, даже если фильм не выйдет.
— Конечно.
— Так что давай-ка завтра ко мне. В одиннадцать.
Все обговорим. Кофе и пироженки?
Я киваю.
— Завтра. В одиннадцать. У тебя.
— Бет…
— Да ?
— Ты молодчина! Суперзвезда!
Джош отключается, и я не успеваю даже вставить «спасибо». Обещаю себе, что сделаю это завтра.
Выхожу из кабинки, прячу телефон, мою руки и смотрю на свое отражение в зеркале. Пациентка заведения для умалишенных. Мне не придется отказываться от услуг Джоша. И теперь я даже могу позволить себе новые ботиночки.
Вид у меня ошарашенный.
— Это шок, — говорю я вслух. И отправляюсь обратно к Бену и Карен.
— Тут выяснилось… Адам и Эмма разбежались.
— Карен заговорщически улыбается мне.
Я молча киваю.
— Что? Ты уже знаешь?
— Да. На твоей вечеринке Адам об этом упомянул.
— Я беру свой бокал и делаю глоток. — Нельзя сказать, что меня это так уж волнует.
И сажусь рядом с Карен.
— Похоже, у них с Беном есть планы на участие в благотворительном мини-марафоне.
Вот это уже интересно. Я фыркаю, смеясь:
— Адам и спорт?
— Я буду его тренировать. — Бен чувствует потребность заступиться за брата.
— Бен, единственная физическая нагрузка, которую позволяет себе Адам, — поиграть в гольф или покувыркаться с чужими бабами. Так что удачи вам обоим.
— Он не ради себя это делает.
Я качаю головой.
— Надеюсь, благотворительной организации не настолько нужны деньги.
— Для него это важно.
Я заинтригована.
— Благотворительность? Важно для Адама? Бен, о чем ты?
Бен заливается краской, весь. Просто багровеет.
— Не помню.
Я настораживаюсь, затем решаю не обращать внимания: хочется поделиться своими новостями. В баре внезапно становится еще более шумно: пришла компания праздновать день рождения. Я стараюсь их перекричать:
— Звонил Джош!
— Что? — кричит Карен. — Что ты сказала? Джош звонил?
Я поднимаю и опускаю голову.
— И? Что? Что он сказал, Бет?
Она уже почти вопит, и Бен безуспешно пытается ее утихомирить.
— Песня понравилась. Меня ждут в Лос-Анджелесе.
К арен подхватывает меня, обнимает, трясет и громко визжит:
— Я знала, что ты сможешь, знала!
Не могу не смеяться. Когда она отпускает меня, кто-то из пришедших с именинником хватает меня за руки и тоже вопит:
— Я тоже знал, что ты сможешь!
Затем к его выкрикам присоединяются остальные, и теперь все орут хором. Я громко смеюсь. А потом один из них спрашивает:
— А что ты сделала-то?
Вопли перекрывает рев Бена:
— Она написала песню для кино! И едет в Штаты!
Теперь здесь бог знает что творится. Вопли, поздравления, крики «ура!». Толпа незнакомцев скандирует: «Мо-ло-дец!» Кто-то сует мне в руки бутылку шампанского.
