И конечно, оставим в стороне факт, что всем другим вариантам матушка предпочла бы добиться нашего с Адамом примирения.
Жиль ест салат, а лазанью размазывает по тарелке.
— С едой что-то не так?
Он краснеет, отодвигает приборы.
— Надо было тебе сказать. Я не ем мясо.
Охаю, прижимаю ладонь к губам.
— Прости, пожалуйста, — говорит он. — Обычно я предупреждаю, но, если честно, я так поразился, когда ты позвонила и пригласила на ужин, что просто сказал «да». А потом было уже неловко.
Я подхожу забрать тарелку. Он ловит мою руку, накрывает своей.
— Не убирай, пожалуйста. Салат очень вкусный.
Я снова сажусь.
— Прости.
И за что я извиняюсь?
Вероятно, за то, что угостила вегетарианца мясом.
А может, из-за другого: он взял меня за руку, а я ничего не почувствовала. Когда это произошло, я ждала, что полетят искры, прямо как в кино. Однако искр не было. Кому, как не мне, знать, какая дешевка все эти фильмы?
Я расстроена, поэтому утешаю себя остатками белого.
Уношу лазанью в кухню и умоляю бога, чтобы с яблочным пирогом никаких накладок не вышло.
Неспешно течет беседа. Жиль милый, добрый, внимательный мужчина, похоже, искренне интересующийся мной и моей жизнью.
Отрезаю от пирога два ломтика.
— Расскажи о себе. Я знаю, ты был женат. Или тебе не хочется об этом говорить?
Прежде чем дело дойдет хотя бы до поцелуев, хочу понять, что он за человек.
— Нет, почему? Хотя рассказывать особенно нечего.
Мы поженились молодыми — Мирей забеременела.
О н произносит имя жены с явным французским акцентом. Как я сегодня выяснила, Жилю сорок, а его близняшкам — по шестнадцать. Быстро высчитываю, что «поженились молодыми» означает в двадцать четыре.
Я вышла замуж раньше.
— Было непросто. Мы жили во Франции. Я там работал, сдавал дома, в основном британцам. Заработок невысокий, а Мирей художница. Денег совсем не было.— Когда ты вернулся сюда?
— Больше десяти лет назад.
— А они остались?
— Да. — Жиль вздыхает. — Мы просто разлюбили друг друга. Сохранилась только дружба. Двое разлюбивших друг друга людей — и два маленьких ребенка.
Ее родители жили неподалеку. Они обрадовались, что я ушел.
— А девочки? Как часто ты с ними встречался?
— Первые пять лет совсем не часто. А когда им исполнилось одиннадцать, мы оба сошлись на том, что учиться надо в Англии. Они сейчас в школе в Уолтоне, поэтому большинство уик-эндов проводят со мной. А во Францию уезжают на каникулы. Сейчас все в порядке.
Я не спрашиваю, каким образом он ухитрился, начиная со сдачи домов на время отдыха и работая за сущую мелочь, оплатить для дочерей частную школу в Англии. Что-то подсказывает мне: краткое упоминание родителей жены как-то с этим связано. Надеюсь, все-таки нет, ради его душевного покоя. Надеюсь, он скопил кучу денег, продавая дома в Вейбридже, а Мирей стала знаменитостью в мире французского изобразительного искусства.
Почти сразу после кофе Жиль говорит, что ему пора: завтра рано на работу. Нам обоим завтра с утра нужно в офис, и я слегка смущаюсь. На прощание он признается, что ненавидит хрен даже больше, чем мясо. Я смеюсь.
— У тебя замечательный смех, — говорит он и наклоняется для поцелуя. Сначала нежный; потом мягкое прикосновение губ, а потом… Потом он целует меня по-настоящему. Странное ощущение, когда в рот проникает язык другого мужчины. Его ладонь придерживает меня за затылок, и на память невольно приходит Адам и его пальцы, зарывавшиеся мне в волосы.
Я прерываю поцелуй.
Жиль шепчет:
— До завтра.
— До завтра, — шепотом отвечаю я.
Закрываю за ним дверь, прислоняюсь к стенке спиной.
Я точно знаю, что этот поцелуй с Жилем был первым и последним.
Мне будто снова семнадцать. Он поцеловал меня, а я не почувствовала ничего, абсолютно ничего. Это нормально? Я очень давно не целовалась. Возможно, проблема во мне.
Трясу головой, тянусь за телефоном и направляюсь прямо в постель. Уборка подождет до утра.
На телефоне четырнадцать пропущенных звонков от Карен. Я слушаю последнее извещение о несостоявшемся соединении и улыбаюсь. Она тоже подождет.
..
Лежа в постели, снова прокручиваю все в голове.
Первый раз за много месяцев мне по-настоящему недостает поцелуев Адама — в физическом смысле слова. Его рук, держащих меня, мурашек, покрывавших кожу. Мне недостает занятий любовью. За два с лишним десятилетия нашего брака я никогда не занималась любовью с другим мужчиной, поэтому сейчас трудно определить, чего именно мне недостает: занятий любовью вообще или конкретно с Адамом.
Песня Клиффа Ричарда настырно лезет в голову.
Я накрываю голову подушкой и умоляю Азу Зель его заткнуть.
Глава 24
Тим и Кира объединились. Вместе они должны уломать Гордона, который категорически против моей встречи с сыном. Сегодня к вечеру я собираюсь к Ною в больницу.
Они оба считают: лучше, если меня представят как приятеля Тима. Это будет вечером. А пока мне надо решиться и отправить дочери еще одно слезно-умоляющее сообщение, совершить получасовую пробежку и выполнить за полдня всю дневную работу в конторе.
Спортивный костюм лежит в шкафу, на дальней полке. Он слегка не по сезону, но я натягиваю его и утепляюсь. До Рождества остался месяц, на улице холодно.
Выхожу из дома, сжав в руке бутылку с водой. Поворачиваю налево, иду пешком по Нэрроу-стрит, миную итальянские и индийские ресторанчики, прохожу мимо складов в сторону пешеходной дорожки к речному вокзалу. Останавливаюсь для разминки, перехожу дорогу и начинаю пробежку. Бегу вокруг Собачьего острова, мимо башни Кэнари-Уорф и торгового молла.
Я думаю о Бет. Ноги ритмично опускаются на тротуар, и с каждым шагом в голове всплывает очередное воспоминание. Словно пошел обратный отсчет; назад от того ее телефонного звонка. Когда она сказала, что между нами все кончено; когда на меня опустилась черная мгла. От воскресенья.
Я делаю круг и возвращаюсь на Нэрроу-стрит.
Покупаю газету и перехожу дорогу.
За моей спиной раздается скрип тормозов. Быстро дернувшись влево, поднимаю руку, извиняясь перед громко орущим таксистом. Смотрю на лицо: злые слова, как в комиксах, вылетают из его рта. Захожу на тротуар, прислоняюсь к стене и тру виски. В голове пульсирует боль, словно мозг сорвался с якоря и бьется о стенку черепа, просясь на волю. Снова развернувшись, я бреду к зданию, которое нынче считается моим домом.
