— Думаешь, преступник среди них?
— Очень может быть.
Но Катька размышляла уже о другом.
— Нужно поговорить с Евгением, — сказала она. — Пусть постарается припомнить, с кем еще контактировал сегодня вечером Владимир.
Дожидаться утра, чтобы побеседовать с Евгением, подруги не стали. И поплелись к нему. Жил он в том же здании и наверняка не спал. Какой сон, если его также обвиняли в убийстве Сухоручко? Так чего время терять?
Евгений и Владимир жили в одной комнате. И подруги сильно сомневались, что сейчас она будет открыта. Так и оказалось, комната была опечатана. И им пришлось разыскивать Евгения, бродя по этажу. Но в конце концов им указали на дверь, за которой спрятался этот бедолага.
При виде подруг, возникших на пороге номера, Евгений тут же воскликнул:
— Честное слово, девчонки, я не хотел впутывать вас в это дело!
— И все-таки впутал! — сердито сказала Мариша, пока Катька со странным выражением рассматривала Евгения.
Мариша уже знала, что к чему. Сначала Катька именно с таким лицом глазела на Бороду, потом переключилась на Владимира, а теперь, когда тот умер и сошел со стартовой дорожки до ворот ЗАГСа, перенесла свое внимание на Евгения. Да уж, непостоянная девушка эта Катя. А Евгению точно не позавидуешь.
— Не впутывал я вас! Менты уже и без меня знали, что мы с вами провели вечер вместе.
— И кто же мог им сказать?
— Не я! Честное слово, это был не я!
Подруги переглянулись. Собственно говоря, какая разница, кто донес на них милиции? Они пришли к Евгению совсем не за этим.
— А что же вы тогда хотите?
— Прежде всего, войти. Не можем же мы разговаривать, стоя на пороге.
Евгений посторонился. Подруги вошли. И стали задавать накопившиеся у них вопросы.
— Кто мог желать зла Владимиру?
— Не знаю. Никто.
— А кто был его самым близким другом?
— Не знаю.
— Не знаешь?
— Ну, наверное, я.
Мариша кивнула.
— Отлично! Мы продвигаемся к цели. А теперь ответь, как близкий друг, были у Владимира какие-то проблемы?
— Не обязательно в монастыре! — поддержала ее Катька. — И за его стенами тоже.
— Я не знаю, — окончательно растерялся Евгений. — Мы с Вовкой познакомились уже здесь. И ни про какие проблемы он мне не рассказывал.
— Он был женат?
— Вроде бы нет.
— А с кем живет?
— Кажется, он говорил, что с родителями, — неуверенно предположил Евгений, но тут же засомневался: — Или только с матерью. Или один? Нет, не знаю.
— А чем занимался?
— Он художник.
— Да, это мы знаем. Но где он работал?
— Работал?
Евгений вытаращился на подруг, словно они сказали нечто поразительное.
— Работал! — раздельно и внятно повторила Мариша на тот случай, если бедняга не понял этого слова или просто забыл, что оно означает.
— Ну да, наверное, где-то он в самом деле работал, — пробормотал Евгений в конце концов в ответ. — Не знаю я.
— Как это?
— Лично я безработный, — откровенно признался Евгений. — Вольная птица. Наверное, и Владимир тоже нигде официально не числился. Иначе как бы он смог прожить в монастыре с мая по сентябрь?
Подруг это тоже интересовало. А еще их интересовало, на какие же тогда шиши мог существовать Владимир. Монастырь вряд ли платил ему большие деньги, если вообще платил хоть что-то. А ведь, приехав обратно в город, Владимиру предстояло еще пережить зиму. И кто бы его содержал? Или он собирался остаться в монастыре до следующего года?
— Ничего такого он мне о своих планах не говорил, — почему-то побледнел и встревожился Евгений. — Но и уезжать пока не собирался.
Евгений даже вспотел. У него на лбу выступили крупные капли пота. И это тоже было странно и непонятно.
— Во всяком случае, до холодов Вовка отсюда точно никуда не собирался.
Это было тоже довольно странно. И наталкивало на мысль, что версия подруг о том, что Владимир попросту прятался в монастыре, была не так далека от истины. Но если Мариша была целиком сосредоточена на расследовании, то у Катьки был свой интерес. Она поумерила свою пылкость и теперь задумчиво смотрела на Евгения. Наконец тот заметил ее пристальный взгляд и спросил:
— Что?
— Как же так получилось?
— Что?
— Что ты безработный?
— Вот так и получилось. У меня творческий кризис.
— То есть раньше ты работал?
Катькины настойчивые расспросы имели под собой самое простое основание. Она интересовалась, насколько перспективен Евгений. Можно ли его рассматривать в качестве потенциального жениха. Потому что, как ни озабочена была Катька проблемой замужества, выходить замуж за бездельника она не собиралась. Даже по большой любви. В этом смысле у нее были свои принципы.
Но Евгений был всего лишь мужчиной. То есть существом в определенном плане наивным и к тому же не подозревающим, что за ним денно и нощно ведется охота, а сам он находится под постоянным прицелом алчущих женских глаз. Поэтому в Катькином вопросе он никакого подвоха не заметил. И просто ответил:
— Ну, разумеется, я работал! Это я сейчас безработный. А раньше работал! Еще как работал!
— И кем?
— Я — модельер. Занимаюсь шитьем женской верхней одежды. Лучше всего у меня получаются пальто, плащи и накидки. Так что ими я и занимался до недавнего времени. Как говорится, от добра добра не ищут!
— А потом что случилось?
— Говорю же! Творческий кризис!
— Попросту говоря, надоело?
— Да! Каждый день одно и то же. Три года я работал без передышки! Копил на квартиру. Скопил, купил, мы с женой переехали в новый дом, а через неделю она мне заявила, что не любит меня, давно имеет любовника и теперь уходит от меня, естественно, с разделом имущества.
— Какая подлая женщина! — совершенно искренне возмутилась Катька, при этом в глубине души сожалея, что ей такую аферу прокрутить в жизни пока не удалось.
Женское коварство поистине не знает пределов! Но что у Кати в душе творилось, Евгений ведь не знал. А вот Катино возмущение пролилось ему целительным бальзамом на свежие раны. Он кинул на Катьку благодарный взгляд, кивнул и продолжал:
— Все эти годы моя жена только вела домашнее хозяйство. То есть только так говорилось. А на самом деле она целыми днями валялась на диване перед телевизором, пила пиво, лопала чипсы и при том пичкала меня полуфабрикатами.
