— Если буду знать как, то помогу!
— Я вам скажу! — необычайно оживился мужчинка.
Он даже по комнате запрыгал. Ну чисто кузнечик! Господи, и как с таким жить можно? Это же каждый день на него глядеть и плакать от жалости. Пожалуй, все глаза выплачешь. Но мужчинка закончил радоваться так же быстро, как перед этим злился. Он подпрыгал к Марише и, понизив голос до едва слышного шепота, поманил ее, чтобы нагнулась, а потом произнес ей в ухо:
— Ваньке с одним человеком позарез встретиться нужно было. Понимаете?
— Понимаю, — с таким же заговорщицким видом закивала Мариша, хотя ровным счетом ничего не понимала.
Зато она поняла главное. Находящийся перед ней мужчина был явно психически не в норме. А с психами что главное? Правильно! С ними главное — не спорить. И активно соглашаться, делая максимально честное лицо, чтобы эти больные, но при этом дьявольски проницательные люди не догадались, что вы на самом деле о них думаете.
— Понимаю, понимаю!
— Ванька потому и бежать был вынужден. Потому что узнал, что этот человек находится всего в нескольких километрах от нашего заведения. В монастыре!
— В монастыре, — эхом откликнулась Мариша.
Причем на этот раз ей даже не пришлось делать вид, что она заинтересовалась. У нее взаправду дух перехватило. Беглый псих ошивается где-то в окрестностях монастыря! Их монастыря!
— В мужском монастыре, — подтвердил ее догадку мужчинка. — Вот он туда и дернул. А эти монахини решили, что он в бега подался. И его родным позвонили. Мол, забирайте своего пациента. Он наши правила нарушил, нет ему пути назад.
— И что?
— А то! То, что из родных у Ваньки одна жена. Стерва! Моя супруга тоже с характером, но она добрая женщина. И ко мне каждую неделю приезжает. А Ванькина жена, как его сюда определила, ни разу не появилась. И еще Ивану пригрозила: если вздумаешь чудить, запихну тебя в обычную дурку.
— Как же так? Здорового человека?
— Кто здоровый?
— Ну, этот ваш Ваня.
— Кто сказал, что он здоровый?
— А что, нет?
— На всю голову больной! — решительно воскликнул мужчинка. — Разве здоровый стал бы так делать? Убежал отсюда, словно пацан какой-нибудь из пионерского лагеря.
— Нехорошо получилось.
— Договориться с сестрами можно было! Я ему так и сказал, объясни, попросись. Они тебя сами же в монастырь к твоему другу отвезут и обратно доставят с комфортом.
— А он?
— Нет, говорит. Такое дело, что посторонних вмешивать никак не могу. Пусть хоть и сестры, а все равно могут среди них быть засланные казачки.
У Мариши от обилия сведений даже голова пошла кругом. И она смогла только едва слышно пролепетать:
— Кто? Какие еще казачки?
— Ну, засланные от них.
— От кого от них?
— Не знаю я! — снова начал злиться ее собеседник.
Но теперь он злился уже не на Маришу, а на некоего своего друга Ваню, странно поступившего.
— У Ваньки только на языке и вертелось, что про них. Дескать, они ему то сделали, они ему это сделали. А он их кинул. Только теперь ОНИ его искать будут.
— Да кто они-то?
Мужчинка покачал головой.
— Это вы у него сами спросите. Найдете и спросите. А мне он, почитай, за целое лето ничего так и не объяснил.
— Этот Ваня провел тут только одно лето?
— Да. Ранней весной его жена привезла. С монахинями пошушукалась. И обратно уехала. А перед отъездом у Ваньки трубку сотовую отняла, чтобы он ИМ не позвонил. Правда, потом все же вернула.
Кое-что для Мариши прояснилось. Теперь оставалось выяснить очень важные подробности Ваниного побега из этой привилегированной больницы для больных гениев.
— А давно Ваня покинул вас?
— Уже четвертый день прошел, как его нету.
— А одет он был как?
— Зачем вам?
— На улице прохладно бывает. Как бы не простудился.
— Нормально он был одет. Джинсы и свитер толстый такой в полоску. Синий с белым.
— Не замерзнет, — произнесла Мариша, бледнея при упоминании о синем полосатом свитере.
— Это да, — задумчиво произнес ее собеседник. — Хотя вы тоже по-своему где-то правы, Ванька для жизни в дикой природе не приспособлен. Нога у него сломана была. Так толком и не зажила. Хромает, бедняга.
Мариша мысленно охнула. Приметы таинственного незнакомца, который ошивался возле монастыря, совпадали с приметами беглого психа. На этом тоже был свитер в синюю и белую полоску, и он хромал. А если сейчас еще выяснится, что тот друг, к которому Ваня так торопился в монастырь, — это бедный Вовик Сухоручко, то можно считать, что убийца последнего найден.
— А имя его друга вы знаете?
— Имя?
— Ну да, имя человека, к которому убежал ваш Ваня.
— Имя я знаю! — оживился мужчинка.
— Правда?
— Ну да! Специально Ванька мне его, конечно, не говорил. Просто я слышал, как Ванька себе под нос бормочет.
— Что бормочет?
— Он вещи перебирал, что с собой в побег взять. И шептал: «Ну, Вовка! Ну, погоди, сучий потрох! Втравил меня тогда в историю, теперь ты со мной за нее расплатишься!»
— Так и шептал?
— Точно так!
У Мариши даже голова закружилась от радости. Это же надо так уметь! Вот так идти в туалет и совершенно случайно наткнуться на свидетеля, которому просто цены нету. Да теперь этого Ваню в полосатом свитере можно просто идти и брать голыми руками. И мотив для убийства имеется. Небось Сухоручко, крутясь в криминальном мире, где-то подставил своего приятеля. А потом бежал, скрывшись в монастыре.
Его приятелю повезло меньше. Его, похоже, достали те самые ОНИ. И сломали ему ногу. А жена привезла инвалида-мужа в больницу, чтобы сестры укрыли бедолагу, пока все не утихнет.
В том, что два сообщника прятались все это время поблизости друг от друга, Мариша усмотрела некий высший промысел. Но в чем он заключался, пока сказать не могла. Уж во всяком случае не в том, чтобы один из подельников убил другого.
Мариша еще долго и с удовольствием бы поговорила со своим собеседником, но в этот момент раздался удар колокола. И мужчинка страшно всполошился:
— Обед! Обед сейчас принесут! Нельзя, чтобы видели вас тут! Нельзя!
— Почему?
— Не полагается!
— Почему не полагается?
Мужчина замер, размышляя.
— Не знаю, — признался он наконец. — Но лично я бы не хотел, чтобы кто-то из посторонних увидел мое лицо. Вдруг знакомые встретятся? Узнают, где я провожу время. Потом придумают с три короба небылиц. Что было и чего не было. Вовек от грязных сплетен не отмоешься.
